И знаете, сэр, сейчас я убежден – что вьетконговцы это не люди. Чтобы жить вот так, подобно крысам, в этих вонючих норах, годами не видя над собой неба – а ведь нам говорили, что там и женщины, и дети, – надо быть кем-то вроде муравья. Для которого воля главного в муравейнике – выше, чем выживание, и собственное, и семьи, не говоря уже о комфорте. Слышал, что так же было у япошек, «твоя жизнь ничто, воля императора – всё», но у них ведь их микадо всерьез считался живым богом, ослушаться которого нельзя. Ну а коммунисты, значит, хотят, чтобы все были так – и американцы тоже? Может, и прав был Фаньер, что коммунизм это болезнь, разрушающая мозг? Наш капитан того же мнения – он из образованных, и читал много книг, не одни комиксы – я слышал его рассуждения, про какого-то чеха или поляка Чапека, который еще перед той войной написал про цивилизацию разумных саламандр. И возможно, завтра нам придется сражаться насмерть за выживание всего нашего свободного мира – причем не только с теми нациями, которые уже коммунизмом поражены, но и с нашими же американскими парнями, подцепившими это вирус. Когда я думаю о том, мне хочется выпить и забыть. А мой приятель сержант Брукс из нашей роты застрелился – после того как накануне, выпив в баре, орал, что тогда мы все уже заражены, вирус или микроб уже внутри нас – и что будет, когда мы вернемся в Штаты и зараженными окажутся наши жены, дети, родители? «Мне тогда убить свою Мэри, с маленькими Патриком и Сарой, а после самому – нет, лучше я один». Он пустил себе пулю в рот – а мне стало страшно, как не было даже в том бою, когда из всего взвода невредимыми остались лишь я и Сэвидж. Но пока я думаю и поступаю самостоятельно, как должно свободному человеку – и значит, еще не заражен.
Проклятые комми, неужели вам мало своего Старого Света? Сходите с ума у себя дома, внутри своих границ – но не лезьте к нам! Хочу жить и умереть человеком, а не муравьем!
Записано в 1970 г. Вошло в сборник «Героический Вьетнам»
Американцы звали нас «подземными дьяволами», «чертями». А мы были просто крестьянами, кто издавна жили на этой земле.
После к нам прибился самый разный народ. Но начиналось все еще при французах. Когда они бросали бомбы на деревни, которые считали «коммунистическими». А еще были разговоры, что они заставят всех переселиться из леса на равнину, где не будет никаких партизан. Тогда мы начали рыть убежища, где можно спрятаться всей семьей, и от карателей, и от бомб. Так возник наш подземный город – иногда его называли по имени прежней деревни, которую американцы снесли, построив свою базу. Но чаще – просто Город, без названия.