Как я прослыл махровым антисемитом (комедия положений)
Людям старшего поколения нет необходимости объяснять, сколь много в нашей прошлой жизни значил пресловутый пятый пункт. Молодежи стоит напомнить, что за пятой графой в анкете скрывалась национальность. В единой дружной семье советских народов все нации и народности были, разумеется, равны, но, как справедливо заметил еще Оруэлл, некоторые были равнее других. Пятый пункт мог открыть или, в зависимости от национальной принадлежности, закрыть путь в науку, искусство, влиял на допуск к информации, гарантировал или сдерживал карьерный рост. О да, он тогда значил для успеха в жизни человека несравненно больше, нежели членство в партии. Если даже Б. Пастернак, по свидетельству современников, доходя в ответах на вопросы анкеты до пятого пункта, немедленно запинался и отвечал смущенно: «Национальность?.. Словом, неправильная».
Поэтому пожилые люди, испытавшие на себе все прелести такого пролетарского интернационализма, склонны фиксировать внимание на унизительных ограничениях, явная причина которых никогда не произносилась вслух. Она постоянно негласно подразумевалась, как теми, кто озвучивал отказ, например в приеме на интересную работу, ссылаясь на отсутствие вакансий, так и теми, кто его смиренно принимал, заведомо зная, что вакансия, конечно, есть, но не про нашу честь. На мой взгляд, жертвы той советской дискриминации не вполне правы в своих оценках. И дело не только в том, что открытая межнациональная вражда, пролившая потоки крови, оказалась намного страшнее по своим чудовищным проявлениям, нежели фальшивое и лицемерное единство. Рискую заметить, что в обществе, в котором процветает ложь и фарисейство, где главным условием успеха и благополучия является полная покорность властям и обязательное публичное участие в аморальных акциях, карьерные и прочие ограничения благотворно влияют на личность. Лишают избыточных иллюзий, гасят чрезмерное тщеславие, уберегают от того состояния души руководителя, которое М. Е. Салтыков-Щедрин именовал административным ражем. Другими словами, как пелось в известном фильме «Айболит-66»: «Это очень хорошо, что пока нам плохо». В справедливости этой утешительной мысли мне довелось убедиться в самом начале директорской карьеры.
Образование всегда было пятым колесом в телеге Советского государства. (Четвертым – сельское хозяйство.) Не космос, не оборонка, не госбезопасность, сферы, где должны были работать люди, облеченные особым доверием, а всего-навсего обучение детей. Поэтому в образовательной отрасли допускались определенные кадровые послабления: должности руководителей школ тогда часто занимали способные люди «неправильной» национальности. Осознавая всю шаткость своего положения, они, вне зависимости от личных убеждений, в идеологических вопросах обязаны были быть святее папы римского. (Неукоснительно выполнять все предписания, безоговорочно воспроизводить положенные ритуальные формы жизни и т. п.)