— Почему они упорствуют, я понимаю.
— Не понимаешь, — перебил его Ярослав. — Клятва данная мусульманином иноверцу может быть нарушена без греха. Ибо силы не имеет. Ты не знал? Значит теперь знаешь. Не верь на будущее таким клятвам, ибо лукавы. Да, человек, что их принесет может быть порядочным и выполнит сказанное. А если нет? А если так сложатся обстоятельства? В любом случае, в предложенных мною условиях у них оставалось масса лазеек. Но они не стали ими пользоваться. Почему? Вопрос. И он меня тревожит.
— Вечно ты слишком много думаешь, — смешливо фыркнул Ивар.
Ярослав развернулся к нему и хотел было уже что-то сказать, но промолчал. Глаза у него не смеялись. Да и вся эта смешливость была напускная. Он тоже задумался. Дикий и резкий он отличался самым выдающимся умом среди всех своих братьев. Вот и сейчас не оплошал, понял что к чему, а потом молча кивнул Ярославу и удалил, чтобы отдать распоряжения своим людям и попытаться разведать обстановку…
[1] Золотые ворота тех лет были построены в VI веке Юстинианом на руинах предыдущих и не имеют никакого отношения к библейским воротам. В 810 году их закрыли для использования мусульмане, опасаясь исполнения пророчества. Вновь они были открыты только при захвате города крестоносцами.
867 год, 4 марта, Константинополь
Пелагея сидела у окна и задумчиво смотрела на гудящий город. Большой, просто огромный город. Настолько большой, что по сравнению с ним их Новый Рим выглядел усмешкой.
От нее только что ушел наставник, который обучал ее придворному этикету. Полному вздору на ее взгляд. Но очень важному делу с точки зрения Василевса. Пелагеи же было не до чего. Ей было тошно. До нее дошли новости о тех чудесах, что творил ее муженек в Иудее. И ее собственническая натура просто вопила о том, чтобы спешить к нему и за волосы оттаскать эту дерзкую наложницу, покусившуюся на ее мужчину…
— Добрый день, — раздался знакомый голос из-за спины. Раньше она вздрагивала. Теперь же лишь спокойно повернулась и смерив безразличным взглядом гостей вернуло им приветствие молчаливым кивком. — Вижу ты уже все знаешь. — Продолжил Вардан.
— Да… — глухо ответила Пелагея.
— И ты зря переживаешь.
— Да что ты говоришь? — Едко переспросила женщина, оглаживая свой живот. Они ведь с мужем в походе тоже сексом занимались, что повлекло за собой определенные последствия.
— Как Вселенской Собор, так и я никогда не признаем тот брак, — вкрадчиво произнес Вардан. — Поэтому эта женщина так и останется наложницей.
— Это что-то меняет? — Выгнула бровь Пелагея.
— О… это меняет все. В глазах Империи, рожденные ей дети никогда не сравняются с твоими. И она никогда не встанет на одну ступеньку с тобой.