— Но сейчас ложе делит он с ней, а не со мной.
— О том не стоит переживать. — Вклинился патриарх Фотий. — Он этим шагом сделал очень важный шаг. Возрождение Иудейского царства в вассальной зависимости от Империи — очень важное достижение. У нас сейчас нет сил удерживать те земли самостоятельно. Поэтому, покинув их, Василий дал бы халифу шанс их вернуть.
— Он разбил все его армии.
— Не все. К сожалению, не все. К востоку от Тигра и Евфрата под знаменами халифа все еще стоят войска. Их сдерживают Бьёрн и Убба, но их ресурсы не безграничны. И мы уже сейчас стараемся направлять в те земли, жаждущих славы и службы северян. В любом случае — эти войска могут не только сокрушить норманнов в Междуречье, но и вернуть халифу Сирию с Иудеей. А ведь есть еще запад, которые простирает от Египта до Испании. У халифа еще много войск и много армий.
— Не понимаю я мужа… — покачала головой Пелагея. — Зачем он вообще во все это ввязался? Разграбил бы какой крупный город. И довольно. Зачем участвовать в этом Крестовом походе?
— Чтобы Вселенский собор не осуждал его, — вполне серьезно произнес Фотий.
— Что ему до Вселенского собора? — Удивилась Пелагея. — Мы живем в верхнем течении Днепра в окружении тех, кто верит в иных богов. У нас там есть и малые общины никейцев, ариан, иудеев и прочих ваших. Но почти все окрест не считают ваших богов своими.
— Ариане не… — начал был Фотий, но Василевс взял его за руку и тот замолчал.
— Пелагея, — вкрадчиво произнес Вардан, — Василий — нобилисим Империи. Он кровь от крови Василевса. Он единокровный брат моих племянниц. Он кровь от крови Василевса, что правил до меня — моего племянника. Как бы он ни брыкался — он христианин. Как бы он ни дергался — он остается частью Империи. В мыслях своих. В душе.
— Что-то я этого не заметила.
— Молодой и горячий, он удалился в северные земли…
— Я вам уже говорила, — перебила Пелагея Вардана. — Он не удалялся по собственной воле. Наши люди прошли по его следам и обнаружили, что они обрываются так, словно он с неба упал. Или вы сомневаетесь в тех, кто всю жизнь прожил в лесу, выслеживая добычу? По следам Ярослава шли лучшие охотники.
— Василия, — поправил ее Фотий.
— Василия, — кивнула она.
— Мы уже слышали эти слова и нам они кажутся очень странными.
— Чем же? Чем они удивительнее, тех слов, что его воспитывали атланты? И я вам скажу — воспитание у них — на удивление крепкое. Столько знаний о мире нет даже у вашего лучшего ученого мужа.
— Это… — начал было говорить Фотий, но осекся задумавшись.
— Внезапное появление посреди лесов в верхнем течении Днепра. Очень своевременное. Так как не вмешайся он в битву, Гнездо ее проиграло бы. Его удивительный конь. Его умение врачевать и лечить гнойные раны. Его умение варить железо удивительного качество. Его умение делать… фарфор, так он кажется называется? Его умение делать многое другое. Бумагу, странный древесный клей, древесный дух, и так далее, и тому подобное. Его знание о мир просто потрясают. И не только о нашей планете, но и вообще — о Вселенной. Его знания по математике и иных учениях. Все это — удивительно и невозможно. Он ведь не изобретает и не выдумывает ничего. Он вспоминает. Я в этом совершенно уверена. А значит он видел столько, что не пересказать. И это в его-то возрасте!