Таня обернулась и повторила жест глазами: Митя снова зашёл в комнату.
— Сколько я вам должна, Ксения Аркадьевна, сколько здесь килограмм?
— Ой, Таня, по чём малину сейчас продают? Ну, давай 100 рублей за кило? Ведёрко пятилитровое, я набирала с верхом, но она усела, четыре с половиной ки..
Таня обернулась: муж, уже в футболке, стоял в прихожей. Член заметно оттопыривал футболку.
— Ну, чего тебе, Митя?
— Здравствуйте, Ксения Аркадьевна. Я, поздороваться хотел — Митя улыбнулся женщинам и вернулся в комнату.
* * *
Пересыпав и, убрав ягоды в холодильник, она зашла в комнату.
Муж заправлял кровать.
— Митя, ты что?! У тебя же стоял, и она видела, что он стоит! А ты ещё, как специально, три раза выходил!
— Да, ну, не видела она.
— Видела, видела — Таня улыбалась — она даже говорить не могла. Я же шагнула, чтобы она не видела, а она, всё равно, через моё плечо пялилась.
Он заправлял кровать, пряча от жены улыбку.
Она, вдруг, сдёрнула с него шорты и, обхватив сзади и, щупая член и яйца, толкнула на кровать и, упав вместе с ним и на него, стала елозить по голой жопе лобком.
Он попытался повернуться.
— Лежи так и не шевелись.
— Ты что делаешь?! — его разбирал смех.
— То самое — она тоже смеялась, продолжая елозить.
— А куда? — он уже не сдерживал смех, задыхаясь.
— Туда.
— Куда, туда?
— Ну, туда, туда.
— В жопу?! А чем? — и он стал двигаться навстречу её движениям.
— Голубятня — она уже не могла двигаться, давясь смехом.
Он вывернулся и, скользнув ладонями к ягодицам, притянул её, задирая платье.
Сжимая ноги и упираясь в грудь мужа, смеясь и задыхаясь, Таня пыталась вырваться из его объятий, но он прижимал её сильнее, подтягивая выше и направляя член между ног.
— Отпусти!
— Нет, я хочу, сильно хочу.
— А я не хочу! Отпусти, мне на работу.
— Митя, продолжая сжимать жену, пытался коленом раздвинуть её ноги.
— Мне больно — она уже не смеялась — отпусти, опять синяки будут. Считаю до одного — зелёные глаза потемнели.
Он разбросил руки, и она встала, оттолкнувшись от его груди.
Член стоял, задрав головку, яйца поджались. Она наклонилась и, обхватив член пальчиками, поцеловала.
— Ещё раз! Я не видел, как ты целовала его.
— Она наклонилась и, захватив и, сдавливая яйца, скосив глаза, поцеловала головку, засасывая.
— Ещё! Сильно приятно.
— Хватит! Одень шорты, умойся, побрейся и иди завтракай. Малину помой, если будешь есть. Приду, сварю варенье.
* * *
Ксения Аркадьевна мылась под душем, а перед глазами стоял Митя с оттопырившимися шортами. Она почувствовала, как краска стыда заливает лицо; её обожгла догадка — они еблись, когда она позвонила. Стало понятно, почему телефон взял Митя, а не Таня, и почему он говорил с придыханием, и почему у него стоял, когда он вышел в прихожую. Её снова обожгло стыдом от мысли — а Митя разве не чувствовал, что у него стоит?