Сегодня шестое августа. Через четыре месяца и двадцать два дня мне исполнится двадцать один год. Записи мои в поре созревания.
ПОГИБШИМ НУЖНЫ МОГИЛЫ
Августовское солнце прокалило вагоны.
Я часто заглядываю к капитану Гопину — сыграть партию в шахматы. Как-то на одной из станций он предложил мне:
— Тут есть в автолавке Военторга одеколон. Сходим купим?
Купили целых пять флаконов. На все какие были деньги. Гопин разбавил одеколон водой, и жидкость стала молочно-белой.
Я хватанул полный стакан. Отвратительная бурда! Когда пьешь, еще ничего, но потом башка раскалывается. Словно молотом бьет мне в мозг одеколон; в желудке буря, как заворот кишок, и тошнит…
— Ничего, пройдет, — сказал Гопин.
Целую неделю бушевал во мне одеколон.
* * *
На одной из станций Гопин обратился к командиру полка:
— Мой дом отсюда в трехстах километрах. Разрешите съездить? Может, из родных кого разыщу. Я потом нагоню эшелон. Поверьте?..
Командир полка развел руками:
— Да разве это в моей власти, капитан?
Гопин мрачно глянул в направлении своего дома.
— Убьют меня, и очень скоро. Я это чувствую…
Его сжигала тоска и печаль. Долго-долго вглядывался в даль.
* * *
Наш эшелон пересек Западную Двину, Даугаву, как называют ее латыши.
Красивая земля Латвия, много воды, равнинная и зеленая. Какая-то в ней девственная нежность.
Близ Елгавы идут тяжелые бои. Все тотчас забыто: и тихий шелест трав, и зловещее пророчество Гопина, и отвратительный вкус одеколона.
Мы снова на фронте. Расположились в редком лесу. Штабной связной привел ко мне какого-то журналиста.
— Я хочу написать очерк о вашей роте, — сказал он. — Можно?
— Почему бы и нет! Рота славно воевала, особенно на Нарвском плацдарме.
— Отлично, — обрадовался журналист. — Тогда с Нарвы и начнем. Как ваши имя, фамилия?
— Пишите от имени Ивана Филиппова.
Он удивленно посмотрел на меня.
— Но вы не похожи на русского…
— Да, — ответил я. — Это не я Иван Филиппов. Он был старше меня всего на три года. Ни разу в жизни даже не влюблялся. Из Старой Руссы родом. И напишите еще о старшем лейтенанте Борисове. Пишите о погибших. Погибшим нужны могилы, нужна память о них…
* * *
Идем осматривать место нашего завтрашнего боя. Рядом со мной шагает капитан Гопин. Мрачный. Я спрашиваю его:
— Твои живы?
— Кто знает… Пишу письма, а ответов не получаю. В нашем городе были немцы…
До рассвета еще далеко. Под покровом темноты мы добрались до холмов. Здесь ведет бои уже выдохшийся, обескровленный полк. Нашему полку предстоит через их позиции выйти в наступление. Перед нами Елгава, за ней Рига. Гитлеровцы зубами держатся за Елгаву — ключ к Балтийскому морю. Мы же рвемся завладеть ею.