Оставаться в этих зарослях небезопасно, наверняка убитые аскяры были не одни: поблизости есть войско, и выстрелы сейчас уже докатились туда. Враг попытается во что бы то ни стало настигнуть их. Надо быстро уходить.
Лучше бы, конечно, днем отсидеться в тростниках и только ночью перейти реку. Но, пожалуй, теперь это было бы безрассудством.
Надо уходить к реке. Поскорее выйти на берег — и в воду…
Асур с привычной бережностью уложил на груди свою запеленатую ношу. Срапион перекинул через плечо хурджин.
— Надо спешить, Асур! Надо спешить!..
Поначалу шли пригнувшись и то и дело настороженно озирались. Коза за ними не пошла. Где ей? Она ведь вкусила сладость тростника, вот и грызет — не оторвется.
Они были уже довольно далеко от места, где укрывались, когда вдруг увидели перед собой глубокий овраг. Он вел к реке. По нему-то беглецы и припустили к цели.
Срапион подпрыгивал, словно аист. Шея у бедняги стала такая тонкая, того и гляди, переломится. У Асура сердце сжалось от боли и сострадания. Товарищ его был похож на скелет, восставший из гроба. Наверно, и он, Асур, выглядит не лучше. О-ох!
На груди у него вроде бы и не было никакого груза. Ребенок совсем ничего не весил. Несчастный вконец изголодался, измучился. И Срапион весь высох. Да и сам он тоже. Иссохли, истерзались. И белый свет, вроде них, иссох-истерзался, тоже вот-вот хребет переломит. Туда ему и дорога, пусть канет в бездну, не оставив и следа во вселенной!..
По сухому песчаному дну оврага стелились путаные следы. Так и впечатались. Это были следы взрослых и детей. Все больше от босых ног или от трехов.
В нос вдруг ударило зловоние. На песке грудились трупы. Сколько их тут? Двадцать, пятьдесят?.. Женщины, дети, старики. Похоже, что это дело рук тех самых аскяров, которые, услыхав крик плачущего ребенка, пошли на них. Пошли, решив, что и там женщины, и там пожива. Пришли и нашли свой конец — навсегда остались лежать в песке.
Пробирающийся с зажатым носом мимо трупов, Срапион тоже казался мертвецом, который бог весть каким чудом поднялся и, став символом проклятья, уносится из ада.
У Асура в душе все горело, хотелось кричать как безумному. Он и правда был близок к помешательству. И чтоб не заорать, не задохнуться от трупного смрада, он зарылся лицом в спеленатого ребенка и так, ничего не видя, кинулся бежать из этого ада.
Срапион, тот онемел от ужаса и отчаяния. Ему казалось, что мертвецы все разом поднимутся, пойдут на него. И на ребенка, на Асура!..
В себя они пришли только на берегу реки. Еще бы шаг и… бултыхнулись бы в воду.