Комиссар назначил меня своим помощником. Грузовики наши с медеплавильного комбината. Они до предела нагружены продуктами: мукой, маслом, зерном, макаронами, сахаром и еще многим другим.
Комиссар говорит:
— За два дня нам надо добраться до Караганды, успеть там подготовить, где расквартировать батальон, и испечь хлеб.
На каждом грузовике едут четыре солдата, два повара и два хлебопека.
Едва мы выехали из города, комиссар остановил караван, оглядел желтый горизонт пустыни и сказал мне:
— Послушай-ка, я должен вернуться. Старшим каравана назначаю тебя. Доберетесь до Караганды, ждите нас. Понятно?
— Слушаюсь! Где прикажете ждать?
— В военкомате. Они там знают о нас.
Комиссар сошел с грузовика. Я занял его место рядом с шофером в головной машине.
* * *
Автоколонна тронулась. Шофер, с которым я сижу, русский парень, лет тридцати пяти. Он гражданский. Лицо его дочерна прокалилось в пустыне. В кузове он везет жену и двоих детишек.
— Родственники у нас в Караганде, — говорит, — сдам с рук на руки. Не сегодня-завтра и меня забреют.
Мы уже едем по пустыне к северу от Балхаша.
Водителя зовут Сергеем. Я спросил, как он считает, когда мы будем в Караганде.
Он усмехнулся.
— Может, и вовсе не будем…
— То есть как это?..
— А так. Пустыня. Дороги-то нет. Упаси бог, ветер поднимется. Я этими местами всего только раз один и ездил. До Караганды семьсот километров. Вообще-то за два дня можно одолеть, если… если не будет ветра, если не потеряем направление, если…
— А как же это ты детей своих подвергаешь опасности?
— Что дети? — вздохнул он. — Война ведь…
Я пожимаю плечами: и чего все так боятся войны? Где она, наконец, эта война? Мне же тоже надо добраться до нее, своими глазами увидеть, какая она такая есть…
* * *
Наступила ночь. В пустыне она необычная: вязкая, мрачная. Сергей говорит:
— Пока прохладно, надо ехать без остановки, а-то днем пески накалятся…
Машина монотонно урчит, вроде бы сама по себе катится.
Пустыня, безбрежные пески. То, что называется дорогой, — едва различимая в кромешной тьме, чуть утрамбованная полоска песка. Изнывающая пустыня пышет жаром. Раскалившийся за день песок вселяет ужас своей мертвящей безбрежностью. И чудится, будто всюду в нем прячутся рыжие тигры. Того и гляди, пустыня очнется от забытья и ревом своим содрогнет всю вселенную…
Меня клонит ко сну. Чтобы не дать и Сергею задремать, я рассказываю ему разные байки про наши зеленые прохладные горы. Сергей время от времени останавливается и, спустив ногу на ступеньку, выглядывает. Вдали светятся фары следующих за нами машин.