— Да никто не строит из соломы…
— Чушь! — осмелился он бросить ей. — Я сам рассказывал вам, что даже в книгах описано такое строительство в сельской местности. Любой недотёпа-чиновник может сесть в паровой экипаж и доехать, чтобы убедиться. Собственными глазами увидеть! Руками пощупать, чтобы не терзаться сомнением, будто это мираж!
— Прекратите кричать на меня, сударь!
— Я ещё не кричу! — взвился Карл.
— Вот и не хватало, чтобы начинали! — прикрикнула она.
Он замолчал. Ему было совестно. Он кричал – на неё. Так стыдно ему ещё не было никогда.
— Простите, — выдавил он через силу.
— Вы не заслуживаете прощения, — был ему презрительный ответ.
Она сидела перед ним, как обычно прекрасная в своём ровным счётом ничего не скрывавшем одеянии. Обычно она была доступна для него всегда. В любую минуту. И даже полностью одетой. Но сейчас, видя её перед собой во всей первозданной красе, он и помыслить не мог, что эта женщина могла когда-то подпустить его к себе ближе, чем на пушечный выстрел.
И это так неприятно укололо его, что мстительность взыграла над разумом:
— А ваше общество…
— Что вас, сударь, не устраивает в моём обществе?
— Не лично ваше общество я имел в виду, — пояснил Карл. — А то общество, через которое вы осуществляете влияние на правительство. Как оно называется? Общество защиты изчезающих видов живых существ. Какое пафосное название. Спасём вот их. А вам не приходило в голову, что для спасения одних, нужно убить других? Звери, знаете ли, имеют такую дикую привычку есть друг друга. И чтобы сегодня жил один, нужно убить кого-то другого. Вы, я смотрю, взяли на себя роль высшего судии в вопросе, кому из них жить, а кому умирать? Так выходит, что вы и повинны в смерти столь обожаемых вами и милых вашему сердцу зверей.
Её глаза пылали таким обжигающим льдом, что под их испепеляющим взглядом становилось не по себе.
— Как я уже сказала ранее, сударь, — слова падали тяжело, словно четверть-фунтовые пули старинного фальконета. — Коли вам, сударь, неугодно моё общество, то извольте пойти вон.
Карл встал из-за стола, поклонился и вышел.
После такой размолвки ему, в самом деле, оставалось только собрать вещи, да уйти из этого дома куда глаза глядят. И он направился в свою комнату. Однако, где же его вещи? У него тут ничего нет. Ни-че-го. Даже одежда, что на нём, подарена ею. И идти ему некуда. Его схватят и расстреляют. Ведь он Карл Фрайден, предводитель бунтовщиков, вдобавок опасный кровожадный маньяк. И к революционерам за помощью нельзя обратиться, они полагают его предателем.
— Сударь, — услышал он тихий голос за спиной.