— Но подождите, — спросил Карл. — А как же тогда влияние этого общества на решения правительства?
— Это она вам сказала? — спросил старик с улыбкой. — Юноша, большинству людей нравится думать о своей значительности больше, чем она есть. А вы порой слишком наивны.
Он развернулся к двери, уже взялся за ручку, но обернулся:
— И, кстати, вы не обратили внимания, а ведь я умолчал, куда же девается излишек денег, который я якобы передаю в общество. Не хочу, чтобы вы подумали худое, потому объясню. Я их возвращаю обратно в сокровищницу графини. Если бы я так не поступал, она уже давно осталась бы без гроша. И это было бы совсем несправедливо. За сим, надеюсь на вашу честь и благоразумие. Ей незачем знать того, что было здесь произнесено.
С этим он вышел, плотно притворив за собой дверь.
Глава XXII – Ночные откровения
В смятении бродил Карл по дому, который графиня обожала величать дворцом. Хотя какая она графиня? Да и дворец не дворец. Теперь Карл понял, что с этим зданием было не так. Все дворцы поодаль от городов были некогда замками, способными выдерживать набег кочевников или осаду соплеменников. Позже огров и ящеров изгнали так далеко, что военная необходимость в замках пропала. И тогда владельцы стали перестраивать их в дворцы. Но дом Мари Анж никогда не был замком. Он был сразу построен как дом. Просто большой дом, хотя и роскошно отделанный внутри.
И это было ещё одним маленьким обманом. Который Карл не разглядел сразу, позволил себя обмануть, а теперь злился из-за этого. А так как человеку не свойственно долго злиться на себя, он поневоле переносил свою злость на графиню.
Да он злился даже оттого, что продолжает в своих мыслях величать её графиней. Хотя она этого совершенно не заслуживает.
И ему тут же становилось стыдно, что он теперь судит доверившуюся ему женщину – а заслуживает ли того она? Это было так подло с его стороны. И от этого он злился ещё больше. Начинал злиться на себя, а переводил раздражение на неё. И осознавая это, принимался злиться пуще прежнего, проводя день и ночь на своей правой половине здания.
На третий день Жорж сообщил ему, что графиня изволит беспокоиться, не захворал ли её гость. Дворецкий также намекнул, что лучше гостю самому дать ответ лично, благо дорогу он знает, и дверь не будет заперта. Карл внял этому совету.
Когда он вошёл, Мари Анж сидела перед зеркалом, поглощённая созерцанием собственного отражения. Она была прекрасна как всегда.
— Вы спрашивали, болен ли я? — молвил он от дверей. — Да, я болен. Я видимо совсем лишился рассудка. И я виноват перед вами.