— Женщины тоже могут сражаться. Кто своих любимых потерял, а детей вырастил, тех уже ничто не держит. А там война. Здесь, на границе с людьми только редкие стычки. Тут молодёжь опыту набирается. В охоте. В защите леса от редких лесорубов. Иногда и в поединках меж собой. Молодая кровь бурлит, всяк хочет доказать, что не хуже других.
Он молчал, осмысливая услышанное. Она же поняла его молчание по-своему.
— Не ожидали мы, что вдруг люди так яростно на лес нападут. Все эти машины… Кабы не ты, не выстоять нам никак. Ты спас нас. Что ты хочешь в награду? Хочешь, отправимся сейчас же по всей реке. Везде на ней праздник в эту ночь. Коли я тебе не мила, выбирай любую. Двух, трёх. Сколько захочешь. Все тебе рады будут.
— Да не ради награды! — сказал он в сердцах.
Потом обнял её, прижал к себе, оторвался.
— И ты мне мила. Да только мнил я прежде, что вот найду эльфов, они древние и мудрые, все проблемы людей разрешат. А тут выходит у вас самих беды да горести, а я не знаю как тому помочь. Одна у вас только в жизни отдушина этот праздник дикий.
— Дикий? — переспросила она. — Так говоришь, будто плох он.
— Не плох, но вроде последнего желания перед смертью.
— Может и так. А другого ты ничего не заметил? Нет? Ты же врач. Неужто в самом деле не заприметил? Так пойдём, покажу тебе главную тайну праздника. Только прежде одеться нам надо будет.
Она подала ему простые рубаху да штаны из плотной ткани. Он припомнил, эльфы ту ткань делают из пеньки. Делают её из той стойкой травы, что выше человеческого роста поднимается, широко раскрывая свои листья. Дурманит та трава, смотри не усни в ней. Много её, где под деревьями, где на полянах. Скосишь, глядь, снова растёт. За лето не меньше трёх урожаев собирают. Потому в такой ткани никогда нет у эльфов недостатка. Меж тем спутница его и на себя надевала из той же ткани одежду. Платье закрывало её до пят, длинные рукава почти скрывали руки. Она подвязала их плотно. Обмотала голову платком, прикрыв им лицо так, что осталась только щель для глаз.
— Пойдём, коли готов, — потянула она его.
И повела в тени, где мерцали светлячки на листах цветущего папортника.
— Зря не топчи, за мной следом иди, — велела она.
Затем, заметив что-то, нагнулась, сорвала, дала ему.
— Держи, нести будешь.
Вот так и пошли они. Она срывала травы, отдавала ему, он нёс. Набрали охапку, повела его к кострам. Отдали там, а она его уже тянет.
— Ну-ка давай к столу, да ещё закуси.
— Да вроде не голоден я.
— Ешь, велю тебе. И мне не перечь.
Он повиновался. Она тоже взяла себе кусок. Пока ели, вновь заговорила.