Следуя по тропе, Алиш по надобности нагнулся, потянувшись рукой подправить стремя, когда боковым зрением, через ухо коня увидел почти рядом с тропой непонятное существо, похожее на человека с всклокоченной бородой. Алиш в два приема бросил повод и наложил стрелу на тетиву лука. Стрела вылетела точно в лоб неизвестному, следом за первой уже летела вторая, а позади и спереди кипчака в том же направлении пускали стрелы соседи.
– Что там? – вопросительно закричал десятник.
– Кого-то непонятного приметил рядом с дорогой, но что это был человек, то точно.
Шорох ветвей в том месте, куда пускали стрелы, оповестил о правоте воина.
– Аха-ха-ха! – донесся смех уже из чащи.
Кочевники, переглядываясь друг с другом, взглядами искали поддержку у товарищей, их лошади как вкопанные встали на тропе. Никто самостоятельно не мог решиться на какие-либо действия.
– Посмотри там. Может, попал? – приказал десятник одному из родичей.
– Кичичук, посмотри ты!
Мелкий, худой кипчак соскочил с лошади, прикрываясь щитом, держа в другой руке клинок, раздвинул кусты, шагнул в подлесок. Сделал шаг, второй. Никого не увидел, лишь стрелы выпущенные товарищами, застряли в стволах деревьев, хорошо высматривались по оперению на древках.
– Никого здесь нет, – кося глаза к лесу, слегка поворотив голову на сторону, отрапортовал Кичичук.
– Хорошо посмотрел?
– Да.
Заметив три стрелы, вонзившиеся в поваленное уже давно дерево, державшееся в распор на весу толстых стволов, Кичичук сунул саблю в ножны, приблизился к нему. Извлек одну стрелу из трухлявого ствола, сунул ее в колчан, вторую. Потянувшись за третьей, ощутил как из-под поросшей мхом коры, словно из воздуха, материализовалась узкая, маленькая, копьевидная головка змеи, а следом и тело тонкое, совсем не длинное, с неярким, неброским зигзагообразным узором. Зубы впились в руку кочевника, на миг сверкнули бусинки глаз.
– А-а-а! – Кичичук, взмахнув рукой, будто плетью, ударил впившейся в руку змеей по стволу соседнего дерева.
Змея отлетела, оставляя в ране осколок одного из зубов.
– А-а-а-а!
– Что с тобой? – раздался голос десятника.
Вдоль всей тропы был слышен людской гомон, бередящий душу ропот. Ломая ветки деревьев, на тропу вывалился Кичичук, без щита и оружия, обхватив кистью здоровой руки укушенную руку.
– Змея-а! Зме-ея-а укусила! – Распухшая рука была поднята вверх для всеобщего обозрения, лицо Кичичука окрасилось в ярко-свекольный цвет.
– За мной, в галоп! Пош-ли-и! – громкий приказ кошевого стронул колонну с места.
Отряд пошел в галоп, двигаясь по тропе, уносился подальше от места, где с их товарищем произошла такая неприятность. Родичи, мелькая, косили глаза на обреченного, помочь которому никто не мог, да, в общем-то, и не хотел.