Юность знаменитых людей (Мюллер) - страница 94
Но Давид, который никогда не носил оружия, не мог в нем ходить. Поэтому он сбросил с себя панцырь, шлем и меч и, взяв только свою палку, выбрал себе в источнике пять совершенно одинаковых камней, которые положил в свою пастушескую котомку, и, вынув из кармана пращ, пошел к филистимлянину.
Голиаф, увидя подходящего мальчика с белокурыми волосами и нежным лицом, воскликнул: „Разве я собака, что ты идешь на меня с палкою!“ Потом, воззвав к своим идолам, прибавил: „Иди, я отдам твое мясо воронам и лютым зверям!“
Давид возразил: „Ты идешь с мечом и копием, а я иду во имя Бога Живого, который отдаст тебя в мои руки“.
Когда филистимлянин приблизился, Давид вынул из котомки камень, вложил в пращ и метнул камень в лоб Голиафа, который и упал навзничь.
У Давида не было оружия, чтобы покончить врага, но, подбежав к нему, он бросился на его меч, вынул из ножен и отсек ему голову. Филистимляне, увидя, что их великан убит, бежали. Израильтяне их преследовали и перебили».
>Давид и Голиаф.
Человек, который не изменил никогда в жизни благородству и великодушию своего характера, обнаружившегося уже в детстве, был римлянин, по имени Катон Утический. Чтобы не попасть живым в руки Цезаря, он пронзил себя мечем и ускорил свою смерть, разорвав свои внутренности собственными руками. Язычество не запрещало самоубийства.
Катон, прозванный Утическим, в отличие от прадеда его, Катона-ценсора, оставшись с детства сиротою, жил с братом у дяди своего Друза, который был народным трибуном, и пользовался поэтому большим общественным влиянием. Одно из племен, присоединенных к римской республике, желая исходатайствовать себе какое то преимущество, которое впрочем не могло быть ему даровано иначе, как по воле народа, послало в Рим депутатом одного из именитейших граждан своих, который был другом Друза, у которого он и остановился в доме; он познакомился таким образом с Катоном и его братом.
— Ну, мои юные друзья, — сказал он однажды детям смеясь, после игры с ними, — надеюсь, что вы вступитесь перед дядей, чтобы он своим влиянием на народ помог мне подучить то, о чем я приехал просить.
Брат Катона, улыбаясь, сделал головою утвердительный знак; но сам Катон смотрел в лицо Перупедия (имя приезжего) так, словно он ничего не слышал.
— Ну, а ты не хочешь помочь мне? — спросил Перупедий, — не хочешь оказать мне услугу, как твой брат?
Катон не ответил, но легко было заметить, что он не хотел исполнить эту просьбу.
Тогда Перупедий, схватив его поперек тела, стал держать мальчика за окном, угрожая сбросить его на землю, если он не согласится оказать ему поддержку перед дядею; но угроза произвела такое же действие, как просьба: мальчик молчал.