Ведьмак хмурился, но молчал и ждал.
Вдруг откуда-то сверху раздался крик, ещё один, – и паренёк мигом умолк.
– Межа! – кричал марсовый. – Подходим к Меже!
Стефан поднялся – и мальчишка поднялся вместе с ним. На лице его уже не было и тени улыбки.
– Вот что, – сказал ведьмак, – ступай-ка ты пока, дружище, в трюм и не высовывайся!
Он хлопнул паренька по плечу и побежал к себе, переодеться.
Когда вернулся, всё вокруг уже переменилось: горели несколько «безопасных» фонарей на реях и бушприте, сонные матросы выбирались из трюма и карабкались по вантам, чтобы убавить паруса. Одноглазый матрос с огненной шевелюрой, пристроившись рядом со штурманом, пиликал на скрипочке «Три гребка до постели».
Пробегавший мимо Тередо при виде ведьмака хохотнул:
– Эй, мэтр, да ты, я гляжу, тот ещё модник!
На Журавле был диковинный, плотно облегающий костюм из выдубленной кожи. Открытыми оставалось только лицо да кисти рук. На бёдрах и груди были карманы, за поясом с ножнами – перчатки. И никаких украшений, вообще ничего лишнего.
На смех ведьмак даже не обернулся.
– Шевелись, Тередо, – рявкнул боцман. – Успеешь ещё признаться нашему гостю в любви. – Он запрокинул голову и заорал, брызгая слюной: – Живее, покойнички! Ворочайте костьми, сукины дети!
Рот у него был обезображен язвочками, половину зубов боцман потерял, взамен ему поставили искусственные, но поставили неудачно, торчали они в разные стороны, придавая лицу вид одновременно угрожающий и комический.
– Я встану здесь, на баке, – сказал ведьмак. – Не помешаю?
Боцман фыркнул:
– Как по мне, где б ни стоял, везде будешь мешать.
Он сплюнул… то есть теперь сделал это целенаправленно. – Ахавель с Райнаром так решили, их право. А я считаю, мы бы сами справились, без вашего ведьмачьего высочества.
Он отвернулся и зашагал к корме, выкрикивая приказы да время от времени дуя в свисток.
Ведьмак присел у мачты и надел на себя «упряжь». Затянул ремешки, подправил крепления, чтобы нигде не натирали и не сковывали. Ещё раз проверил, надёжно ли крепится верёвка. Кто-то уже успел аккуратно её перерезать, причём узел оставили целым.
Ведьмак усмехнулся и привязал заново.
Уже рассвело; небо над головой, однако, было мутно-бледным, и такого же цвета – поверхность воды. Океан вскипал бурунами, и волны ходили ходуном, вспухали и расплёскивались, сталкиваясь друг с другом. Пахло чем-то скверным, то ли вскрытой могилой, то ли выгребной ямой.
На палубе рядом с фальшбортом растеклось бесформенное чернильное пятно. Кто-то из матросов, пробегая, наступил – и теперь оставлял везде вязкие смердящие следы. Боцман бесновался и пытался выяснить, кто, едрён корень, нынче драил, мать его, палубу?!..