Геральт растерянно крутил в руках кусок пергамента. Сей документ давал его обладателю пожизненное право на беспроцентный кредит в любом банке, ломбарде либо ссудной кассе вольного Первограда. Не более того.
– Слушай, – сказал Лютик. – А что, если взять да исправить слово «беспроцентный» на «безвозвратный»? Знаешь, как я рекомендательные письма умею подделывать!
Ведьмак расхохотался.
– Кто же такой грамоте поверит? Безвозвратный! Да у них очи от ужаса повылазят! Скажи спасибо, что я хоть фонд фестиваля у этих выродков отспорил…
– Ага, – сказал поэт. – Отспорил и поделил между всеми участниками. А ведь первая премия, по совести, только моя!
– Конечно, дружище, – сказал Геральт. – Ведь ты у нас безумно талантлив, коллега! А что касается меня, то я хочу как можно скорее убраться из этой унылой помойки. Поэтому подниму тебя до света. Не желаю видеть плоды здешнего правосудия…
…Но друзьям не повезло. Когда на рассвете они выезжали из городских ворот, первоградское правосудие уже свершилось. И на плоды его поневоле пришлось полюбоваться.
Судьи поделили всех арестованных бандитов на везучих и невезучих. Везучих повесили, невезучих посадили на колья. Казнили всех – людей, краснолюдов, гномов-мародёров и одного полуэльфа.
Голову Помпея Смыка прибили над воротами. В здоровый глаз ему вколотили обломок волшебной дудочки.
– Жаль, – сказал ведьмак. – Так и не узнал я, где Одноглазый Орфей добыл этот легендарный артефакт. Тайна следствия, понимаешь… Вот всю жизнь так: справедливость восторжествовала, а всё равно блевать хочется…
– Pereat mundus et fiat justitia, – вздохнул поэт. – Кстати, как ты сам-то уберёгся от колдовских флюидов?
– Во-первых, у меня нет слуха, и ты это знаешь, – сказал Геральт. – Во вторых, я предохранялся.
– Как?
– А вот так, – сказал ведьмак и сложил пальцы знаком Факъю.