– Это тебе мама сказала?
– Ну да… хм…
– Тогда ты в лучшем случае незаконный сын графа.
– Что значит, незаконный? Он бы меня признал. Если бы, хм… знал. Кстати, по маминой линии я тоже виконт, Куколка. – Лютик наконец-то подобрал подходящий камешек, плоский и гладкий, – потому что мама была старшей дочкой старшего сына старого графа. Моя бабушка – камеристка ее сиятельства.
– Лютик, ты байстрюк. Совершенно чистокровный байстрюк, впрочем.
– Вот тут ты ошибаешься, Куколка, – благодушно возразил Лютик, – они тайно обвенчались. Бабушка Лоиса и старший сын старого графа. У мамы до сих пор хранится брачная грамота из храма Мелиталэ… Такая уже… потрепанная… Но старая графиня, вот кто была настоящее чудовище… она берет мою юную бабушку… как бы прогуляться на крепостную стену. И там, как бы случайно…
– Сталкивает ее вниз? – предположила Эсси. Она сидела на молу и болтала в воздухе изящными башмачками с пряжками в виде цветов.
– Да! – воскликнул Лютик, гордясь таким фактом семейной биографии, – да! Она ненавидела ее за молодость и красоту. И потом, они уже подыскали своему сыночку такой молоденький, пухленький денежный мешок… А мою бедную маму, эту беззащитную крошку… Они подбросили в храм Мелителэ… в расшитых серебром пеленках! Но молодой графский сын, совершенно деморализованный алчными и бездушными родителями, успел засунуть в эти пеленки тайный…
– Лютик, – вздохнула Эсси, сдув заодно с левой брови знаменитую прядку, отчего Лютику стал виден ее синий глаз, чуть прищуренный (как, впрочем и другой) от острого морского света, – пеленки не расшивают серебром. Это жестко. И не гигроскопично. Будут потертости. Потница.
– Ну значит… они сначала ее завернули во что полагается, а уж потом…
Лютик тоже прищурился, аккуратно размахнулся, и его камешек запрыгал в вялых волнах, оставляя более глубокие и более редкие следы, чем жалкие подскоки камешка Эсси. Выглядело это так, словно по воде пробежался невидимый, но большой, из тех созданий воздуха, о которых тут, в Мариборе, рассказывают столько баек…
– Просто твоя родня по женской линии была хм… слаба на передок, – Эсси пожала плечами. – И отличалась совершенно неприличной, Лютик, совершенно неприличной страстью к представителям высшего общества. Снобизмом, проще говоря. И вот ради этого снобизма…
– Ты мою бабушку не трогай, – на всякий случай сказал Лютик, – и маму тоже…
– В Вызиме, – продолжала Эсси, раздраженно отбрасывая непослушную прядку, – я знала одного доктора… Дамы к нему валом валили. Такие, знаешь, со странными всякими недомоганиями… Которые никто, ну абсолютно никто не может вылечить. Угадай, что с ними делал? Укладывал на кушетку, и…