Ночью было страшнее всего. Ничего не видно, только заунывный волчий вой раздавался в кромешной тьме. Чтобы зверье не добралось до него, Долгов забрался на дерево, где и переночевал, дрожа от холода и голода, сжимая в руках автомат. Утром он продолжил путь и через несколько часов вышел к Волге. Теперь стало попроще. Парень двигался вдоль реки, стараясь никому не попадаться на глаза. Несколько раз он выходил к заброшенным деревням, где большая часть домов стояли заколоченными, но в некоторых еще теплилась жизнь.
К исходу второго дня оголодавший и замерзший Константин вышел на окраину Углича. И только тут сообразил, что понятия не имеет, куда ему идти дальше, кому нести коробочку с ампулами. Да и вообще кто мог бы ему помочь? Он медленно шел по пустынным улицам города, старательно избегая встречи с разъезжавшими повсюду патрулями. Кто эти люди и что они с ним сделают, он не знал. А доверять свою судьбу случаю не хотел. Наконец Долгов, отчаявшись, вошел в первый попавшийся двор и постучал в двери частного бревенчатого дома. В окнах было темно, поэтому Константин не знал, есть ли там кто внутри, но он больше никуда не хотел идти и решил, что, если в доме никого нет, он просто выбьет окно и заберется внутрь. Но неожиданно дверь открылась. В неверном дрожащем свете свечи Долгов увидел лицо старика. Тот, нахмурившись, оглядел незваного гостя, затем отступил в сторону, пропуская Долгова в дом. Константин вошел, сделал несколько шагов в сторону комнаты, где коптили лучины, и тут силы оставили его, и парень упал. Спасительное забытье окутало Константина, и он отключился. Даже не слышал, как матерился старик, которому пришлось перетаскивать тяжелого парня в комнату, поближе к теплу, где у того был хоть какой-то шанс прийти в себя.
Столбова разбудили засветло. Пришел Рыжов. Археолог впустил его в дом. Ночью Доктор с ребятами и мужиками из ополчения нес дежурство по охране периметра Пролетарского района. Вообще-то они не торчали все время на улице, смоля самокрутку за самокруткой да попивая спирт из фляжек, а все больше отсиживались в штабе. Только три раза за ночь сделали большой обход, стараясь особо не шуметь.
Выглядел Доктор уставшим и больным. С порога заявил:
– Кажется, я заболеваю. Горло саднит, да и вообще…
– А ко мне с утра пораньше ты приперся, чтобы заразить? – спросил недовольно Столбов.
Накануне он хорошо посидел с Колюжняком и его ребятами за бутылкой самогона. Он все пытался местных разговорить да выведать у них истинную причину бардака, что творился в Пролетарском районе, только вот никто откровенничать не хотел. Мужики самогонку пили, но и в чем признаваться не собирались. Археолог чувствовал, что они темнят, но ничего им предъявить не мог, кроме смутных подозрений. На том вечер и закончили. Каждый ушел к себе ни с чем.