– Дорогая миссис Аллейн, – прервал ее Седрик, – прошу вас, не надо этих церемоний. Оставайтесь, послушайте.
– Не понимаю, – начал Пол, – почему бедная миссис Аллейн должна…
– Она знает, – сказала Фенелла. – Боюсь, Пол, я уже все ей рассказала.
Совершенно неожиданно Полин сделала приглашающий жест в сторону Трой.
– Вот незадача-то, – сказала она, словно приглашая Трой к откровенности. – Видите, что происходит? Право, папа́ что-то слишком уж разошелся. Мы все ужасно обеспокоены. Пугает, собственно, не столько то, что происходит сейчас, сколько то, что может произойти. А тут еще Солнечный диск. Многовато. Это ведь в своем роде историческая реликвия.
– Своего рода cadeau d’estime[45] от регента моей прапрапрабабушке, – встрял в разговор Седрик. – И не просто историческая реликвия, но своего рода повторение истории. Позволь также заметить, тетя Полин, что лично я потрясен до глубины души. Я всегда считал, что Солнечный диск должен достаться мне.
– Твоей дочери, – поправил его Пол. – Так что вопрос это академический.
– С чего это ты взял, не понимаю, – вскинулся Седрик. – Мало ли, как все может обернуться.
– Право же, Полин, – проговорила Миллимент. – Право, Пол.
– Пол, милый, – обиженно проговорила Полин, – не надо задирать бедного Седрика.
– Как бы там ни было, – вмешалась Фенелла, – я думаю, тетя Полин права. По-моему, он собирается жениться, и, коли так, ноги моей в Анкретоне больше не будет. Никогда!
– И как же ты собираешься называть ее, тетя Полин? – дерзко спросил Седрик. – Мамочкой или каким-нибудь ласкательным именем?
– Нам только одно остается, – сказала Полин. – Надо объединить усилия и что-то предпринять. Я уже говорила с Дженеттой и говорила с Десси. Обе едут. Томасу тоже надо быть здесь. В отсутствие Клода главным должен стать он. Это его долг.
– А как ты это себе представляешь, дражайшая тетя Полин? Мы что же, засаду Старику устроим и всей ватагой набросимся?
– На мой взгляд, Седрик, мы попросим его принять нас и просто… просто…
– Да, извини, Полин, но толку от этого не будет, – ухмыльнулась Миллимент.
– Миллимент, ты не из Анкредов и потому не можешь переживать такие вещи так же болезненно, как мы. И как только папа́, с его обостренным чувством собственного достоинства – мы ведь ведем свой род с эпохи Нормандского завоевания, мисс Аллейн, – как это папа́ позволил так окрутить себя? Это же просто унизительно.
– Будучи, как ты, Полин, заметила, не из Анкредов, я хорошо понимаю, что у папа́ в жилах течет не только голубая, но и горячая кровь. Больше того, он упрям и тщеславен как индюк. Ему нравится видеть себя мужем озорной юной дамочки.