Доктор Уизерс замахал руками:
– Не могу я вот так, с ходу, дать стопроцентного доказательства того, что он не проглотил мышьяк. Больше того, если речь идет о гастрите, сопровождающемся приемом слабительного и рвотой, в девяноста пяти случаях из ста этого вообще нельзя сделать. Вообще-то… – Доктор замолчал.
– Да, – подстегнул его Аллейн.
– Вообще-то я мог сделать анализ просто в обычном порядке, ну и для того, чтобы успокоить свою медицинскую совесть. Но как я уже сказал, комната была убрана, никаких следов не осталось.
– По чьему распоряжению?
– Баркера, дорогой мой, или миссис Кентиш, или миссис Генри Анкред, да любой мог распорядиться. Трогать тело никто не захотел. И хорошо, что не тронули. Так мне удалось более или менее точно определить время смерти. Когда я увидел его в тот же день, но позже, тело уже было обработано, и, надо полагать, милейшая миссис Анкред немало нахлебалась с родичами, мечущимися по дому на грани истерики. Что касается миссис Кентиш, то она настаивала на том, чтобы принять участие в гримировке.
– О Господи!
– Да, такая это публика. Повторяю, когда его обнаружили, он лежал, скрючившись, на постели и на полу было довольно много следов рвоты. Когда появился я, двое или трое служанок расхаживали с ведрами, а в комнате сильно пахло карболкой. Им удалось даже сменить постельное белье. Да, к слову, пришел я туда примерно через час после того, как мне позвонили.
– Теперь, что касается детского стригущего лишая… – начал Аллейн.
– А, вы об этом знаете? Да. Неприятная штука. Рад сказать, что малышка Пэнти избавилась от него наконец.
– Насколько я понимаю, – любезно заметил Аллейн, – вы смело прописываете наркотические средства.
Последовало долгое молчание.
– А позвольте спросить, – с подчеркнутым спокойствием проговорил доктор Уизерс, – откуда вам известны подробности моего лечения?
– От Томаса Анкреда. – Аллейн отметил, что краска вернулась на лицо доктора Уизерса. – А что тут такого?
– Просто не люблю, когда сплетничают о моих пациентах. По правде говоря, я решил, что вы встречались с местным аптекарем. В настоящее время я им весьма недоволен.
– Не припомните ли тот вечер, когда вы давали детям лекарство… по-моему, это было в понедельник, девятнадцатого?
Доктор Уизерс пристально посмотрел на Аллейна.
– А это-то… – начал он, но, кажется, передумал. – Да, помню. А что?
– Да просто именно в тот вечер кто-то разыграл сэра Генри, и подозрение пало на малышку Пэнти. Слишком долгая история, чтобы утомлять вас подробностями, и к тому же мне хотелось бы знать, а вообще-то это могла быть она? Я имею в виду чисто физически. Потому что по характеру-то явно могла.