В двенадцать лет Эдвард свободно владел латынью, хорошо знал греческий, немного говорил по-итальянски и по-французски. Он изучал труды Цицерона и Аристотеля в оригинале, «…но ничто не радует его более, чем Священное Писание, из которого он ежедневно и с величайшим вниманием читает около десяти глав», – пишет один реформатор. Опираясь на мнение Регентского совета, Эдуард был твердо намерен устранить все пережитки католицизма, сохранившиеся в англиканской церкви. Его церковь зиждилась на принципах трезвости и прежде всего почитала библейское слово – именно она стала основой того, что впоследствии назовут пуританством.
Как и его отец в молодости, Эдуард преуспевал в физических упражнениях. Он сражался на турнирах, фехтовал, ездил верхом в полном облачении, без устали охотился и упражнялся в стрельбе из лука. Он часто пользовался теннисными кортами в Уайтхолле, Хэмптон-Корте и Дворце Плацентия[49]. Заметки за 1551 год показали, что он играл в теннис 293 раза.
2 апреля 1552 года Эдуард «подхватил корь и оспу»[50]. Он быстро поправился и 12 апреля записал в своем дневнике: «Мы были немного обеспокоены оспой… но теперь совсем от нее исцелились». Иностранные послы отмечали, как быстро выздоравливал король: к 28 апреля у него не было и следа болезни, и уже в мае Эдуард вернулся к активным физическим упражнениям.
Имперский посол сообщал, что Эдуард «ежедневно упражняется в верховой езде и фехтует, не отказываясь от своих многочисленных занятий, особенно тех, что касаются новой религии (в которой он, как говорят, преуспел). Он начал присутствовать на совете и сам заниматься некоторыми делами».
В октябре 1552 года у Эдуарда появился кашель и слабость в теле, однако болезнь не казалась серьезной, и к Рождеству придворные вздохнули с облегчением, увидев, что король оправился. Но в феврале 1553 года имперский посол сообщил, что Эдуард снова заболел. «Он очень страдает от лихорадки… особенно затрудняется дыхание из-за сдавления органов с правой стороны».
В течение нескольких недель Эдуард пребывал в своих покоях, а врачи приходили к нему и уходили с мрачным видом. Несмотря на два коротких промежутка, когда он, казалось, шел на поправку, к середине мая король снова серьезно заболел. Мокрота, которую он сплевывал, переливалась всеми цветами, от зеленого и черного до желтого и темно-розового. Врачи полагали, что он страдает от «гнойной опухоли» в легких, которая вызывала мучительный кашель и высокую температуру. Имперский посол докладывал, что король «все еще нездоров, и, похоже, все здесь утвердились во мнении, что лучше ему уже не станет».