В другую сторону: жена Жиздора — Агнешка Болеславовна. Как, тоже «на лету», меняли ей жениха из одной ветви Рюриковичей на жениха из другой… Её мнение? А кому это интересно? Важны приобретаемые браком выгоды правящего дома.
Дочь предыдущего и сестра нынешнего Польских королей. Будучи предпоследним ребёнком матери своей Саломея фон Берг-Шельклинген, королевы Польши, супруги Болеслава III Кривоустого и матери нынешнего Болеслава, она, как часто бывает у девочек, имеющих младших братьев, была очень дружна с последним ребёнком матери — Казимижем. Тому было два года, когда умер отец. Девочка была ему и нянькой, и защитницей. В 12 лет её выдали на Русь. Но дружеские детские отношения между Агнешкой и будущим Казимиром II Справедливым сохранились на всю жизнь. Так, что и сын её Роман (Подкидыш) пользовался благосклонностью этого польского короля. И платил ему службой. Например, в «битве четырёх королей» между Казимиром и Мешко (между братом матери и мужем сестры отца) добрался до галицкого Остомысла и ранил его.
После убийства Жиздора Агнешка стала моей рабыней. Её связи, знания позволили мне решить несколько острых проблем ближайших лет. Со скандалами, изменами, походами и прочими мерзостями. К вятшей славе Святой Руси, конечно.
Другое: «Киевляне любили и сына, знаменитого делами воинскими».
У Жиздора были не только победы. Осада Луцка, например, закончилась для него поражением. Из Курска местные его просто выгнали: «Нам милы мономашичи, но всех милее юрьевичи». Хоть и поставил в Курск Жиздора «сам» — родной папан, Великий Князь Киевский, а пришлось из города убираться быстренько.
Киевлянам воинские дела… «Народ киевский» — полторы сотни боярских семейств. Им войны не надо — им надо «вольности новгородские по-киевски». Право призывать и выгонять князей.
«Мечта рабов: рынок, где можно было бы покупать себе хозяев».
И ещё они очень боятся повтора «призыва» Мономаха. Тот тоже сел в Киеве против «лествицы». Но его призывал реально народ. Измученные боярским произволом и ростовщичеством «меньшие люди» взяли свою судьбу в свои руки и разносили город.
«Черные Клобуки».
Профессиональные историки об этом знают, «популяризаторы» — знают, но знать не хотят. Мысль о срастании в эту эпоху Руси и Степи, несмотря на постоянные грабительские набеги и разорения, вызывает у ревнителей великороссов, или великоукров, или великотатар или иных этно-велико-ревнителей, панику и отторжение. В школьных учебниках остаётся пара разъяснений мелким шрифтом.
«Чёрные Клобуки» действительно чувствительны к «воинским делам» — им в тех делах и кровь свою лить, и прибыль иметь. Они-то и видели реальную успешность волынских отца и сына.