На иллюстрации к эпизоду из Радзивилловской летописи две толпы конных русских воинов (судя по шишакам) машут одна — саблей, другая — мечом, а на переднем плане какой-то хмырь без штанов, радостно ухмыляясь, лапает ойкающую бабу. Вторая стоит рядом на коленях, дожидаясь своей очереди.
Для историка — достаточно. Я такое помнил со школы и глубже не лез. А на фига? Для меня здесь — то рано, то далеко. Не актуально.
Такой уровень детализации был вполне приемлем, пока в октябре 1168 г. из своего «брачного похода» по Северному Кавказу не вернулся «родненький батюшка» Аким Янович Рябина. С новостью о пребывании Катерины Вержавской в Вышгородском женском монастыре.
Я ей обещал, я ей должен. Придётся принять участие в этом «походе 11 князей».
Некоторое время я ещё крутился в рамках своего школьного представления: эти — пришли, те — сбежали. Но попытка как-то спланировать непосредственное участие…
Свою личную голову дуриком подставлять — я не намерен! А для участника событий нет ответов на важные для оперативного планирования вопросы.
Конечно, интересно узнать: это и вправду Великой Княгине так радостно сиськи мнут, а она ойкает, как изобразил художник? И кто там вторая в очереди стоит? Но — некритично.
Пришлось залезть глубоко на «свалку», запустить на полную мощь «молотилку». Поднять «на глаза», к осознаваемому — не только школьный учебник, но и Карамзина. И даже редко вспоминаемые «первоисточники» — древнерусские летописи.
Процесс был небыстрый и не вполне управляемый.
Пытаешься вспомнить… не вспоминается. Слово, имя… Потом вдруг — раз! вот оно! Срочно записать, а то снова забудешь. Всё — на фоне напряжённой повседневной суетни. Двойной: обычной и предпоходной. А решения надо принимать уже. А инфы нет. Не только нет полной инфы из «отсюда», но нет и комплектной инфы со «свалки».
Даже собирая Агафью в Киев, я ещё следовал общей канве: Жиздор убежал, войско пришло, город взяло. Отсюда и мои инструкции насчёт «цап-царап петушка».
Потом была суета подготовки похода, поучений остающимся, советов Боголюбскому. Который их не просил. Так что каждую фразу приходилось продумывать троекратно.
Только в седле, уже уйдя из Тулы, смог задуматься: а куда это я бегу?
Огромное монотонно белое степное пространство, прерываемое чёрно-пегими рощицами, ровный, убаюкивающий скок коня, мороз, вгоняющий в сонливость. Впереди — ритмично однообразно качающаяся спина охранника, сбоку — постоянно напряжённый и постоянно засыпающий от этого напряжения Охрим. Нужно «пасть» с коня, подцепить ком снега, протереть лицо. Вялость, оцепенение отступают. Нельзя кемарить — надо понять. Бойцы могут дремать в сёдлах: их работа начнётся потом. Моя — уже. Уже — поздно, уже — вчера. Думай, голова!