Между тем Фердинанд не терял времени. Он построил башни на хребтах гор, окружавших Басу, и поставил в них караулы, с приказанием дать сигнал в случае приближения маврских отрядов.
Но старый Магомет и принц Сиди-Селим не падали духом. Они ободряли войска.
— Король испанский, — говорили они им, — воображает, что мы оробели; докажем ему противное; и днем, и ночью мы должны тревожить и утомлять его войска.
И действительно, предводительствуемые своими храбрыми начальниками, Мавры делали постоянные вылазки, устраивали засады и застигали Испанцев врасплох. Всякий день бились они отчаянно. Однажды, на склоне горы, рыцарь испанский Галиндо увидел огромного роста Мавра из племени Абенсерагов, который разил направо и налево. Он бросился на него и предложил ему поединок. Мавр согласился; битва началась. При первом столкновении Мавр упал с лошади; раненый прямо в лицо, но, прежде чем Галиндо мог справиться со своею лошадью и оборотиться на него, Мавр вскочил, догнал его пешком и ранил его в голову и руку. Неравный бой пешего с конным продолжался; сильный, ловкий Мавр одолевал противника; тогда Испанцы бросились выручать своего рыцаря. Мавр выдержал их натиск и, защищаясь, гордо и медленно отступал, пока не поднялся на высокую скалу, где, соединясь со своими, очутился в полной безопасности.
Король, узнав о часто происходивших подобно этому поединках и принимая во внимание чрезвычайную ловкость, изворотливость и искусство Мавров в единичных боях, строго запретил их.
В это самое время в испанский лагерь пришли из Иерусалима два монаха. Один из них был сильный, дородный человек, великий рассказчик и красноречивый проповедник; другой — кроткий и благочестивый юноша. Оба они посланы были турецким султаном, который грозился истребить всех христиан в Палестине и уничтожить монастыри, если король испанский не прекратит войны с Маврами. Король отказался и отвечал, что султан собирает такую богатую дань с монастырей, что он не придает ни малейшей веры его угрозам. Монахи ходили по лагерю испанскому, рассказывали о страданиях христиан в земле турецкой и возбудили в испанских рыцарях такое горячее негодование против неверных, что война с Маврами сделалась еще ожесточеннее. Монахи собрали значительные суммы денег для христиан и монастырей в Святой земле; королева сама вышила богатую пелену для гроба Господня и отпустила их, щедро одарив деньгами. Она непрестанно посылала в лагерь припасы всякого рода и многочисленные стада; но казна ее истощилась; тогда она заложила свои бриллианты, все свое серебро и драгоценные вещи, собрала приношения монастырей и продолжала закупать муку, оружие, лошадей, и все это под сильным прикрытием послала в лагерь короля Фердинанда. Туда же отправились самые искусные мастера, которые делали для рыцарей латы и шлемы из стали, разукрашенной золотом. Богатые купцы раскинули палатки, в которых продавали седла, чепраки, попоны из шелка, сукна, парчи, тонкие полотна и дорогие ткани для палаток рыцарей, которые один пред другим выставляли напоказ и в похвальбу невиданную до тех пор роскошь. Ни строгие выговоры короля, ни его разумные советы не могли положить конец щегольству и тщеславию молодых рыцарей, которые продолжали являться и на парады, и на битвы разодетые в бархат, шелк, золото и драгоценные доспехи. Лагерь испанский разросся в пышный город, с улицами, площадями, лавками, и в средине его, на большом, роскошном павильоне развевалось королевское знамя — то был походный дворец короля. Но однажды разразилась сильная гроза; бурные потоки полились с гор и мгновенно затопили лагерь. Наскоро построенные дома и павильоны рухнули и задавили людей и скот, подмочили припасы. Дороги сделались непроходимы, и подвоз съестных припасов прекратился. К счастию осаждавших, погода скоро переменилась. Королева поспешила выслать 6.000 землекопов и искусных инженеров и приказала, на протяжении 7 миль самой непроходимой местности, построить мосты и провести шоссейную дорогу. Испанцы построили другие дома в лагере и приняли всевозможные меры предосторожности от могущего произойти другого наводнения.