Берег был далеко, невероятно далеко. Песчаная отмель пляжа не была видна вовсе. Казалось, вода подходит к самому обрыву, хотя между ними — обрывом и морем — умещаются тысячи людей.
Боли в ноге еще не было. Но ощущение, что она должна вот-вот возникнуть, не покидало ни на секунду. Обе ноги действовали согласованно, как и прежде. Но левая занимала все больше места, и, когда пальцы ее свело стремительно нараставшей щемящей болью, не осталось ничего, кроме левой ноги.
— Не надо думать о боли, не надо думать о боли, — шептала девушка, и где-то в глубине, за этими приказами, трепетала бессловесная мольба: пусть только пальцы, только пальцы.
Боль немного утихла, но одно неосторожное движение — и судорога возобновится. Девушка глянула вверх: высоко над головой росла огромная дуга — след невидимого реактивного самолета. Дуга была розовой. Для человека на самолете солнце уже взошло. Значит, скоро и она увидит солнце. Только не надо волноваться, не надо суетиться — и все будет хорошо. Взойдет солнце — и все будет хорошо. В это утро взойдет то же солнце, что восходит каждое утро.
Но почему бы не двинуться чуть быстрее? Чуть-чуть. Ведь пальцы уже не болят, только резиновый чулок все еще стискивает ногу, только чулок.
Девушка осторожно подбирала ноги и так же осторожно распрямляла их. Но каждое движение ног к туловищу сопровождалось тягостным ожиданием судороги. И то, что судорога не возвращается, казалось неправдоподобным и неестественным. А может, судороги и не было, вовсе не было? Ну, конечно, не было.
Где же солнце? Почему нет солнца? Солнце! Девушка вдруг почувствовала, как мир стремительно погружается в океан света, надвигающийся не откуда-то извне, а идущий изнутри — из земли, из воды, из воздуха. Нет, это было даже не стремительно, потому что и стремительное во времени. А это было вне времени.
Солнце взошло. Человек забыл об осторожности: когда светит солнце, не должно быть боли. Но боль появилась. И росла от пальцев к колену, хотя человек внушал себе, что боли нет. А потом, когда боль стала невыносимой и когда уже нельзя было внушать себе, что ее нет, осталось только одно: вытянуть левую ногу и не тревожить ее. И не отчаиваться, ни в коем случае не отчаиваться. В конце концов, одна нога и две руки — это не так мало. Ведь плавают и с одной ногой. И вообще, в среднем на человека приходится меньше двух ног. Особенно после войны.
Ах, какая глупая статистика. Никогда не думай, что тебе труднее, чем всем. И никогда не думай, что другие сильнее тебя.
Черт возьми, все-таки трудновато с одной ногой. А что, если и правая откажет? Но она не может отказать, она не должна отказать! Где-то здесь путь к берегу пересекает холодное течение. В холодной воде судорога усиливается. Но зачем об этом думать, если к берегу все равно нет другого пути. К тому же правая нога действует безотказно, и нет оснований беспокоиться о ней.