— Дети, скажите сами, — снова заговорил старик, — где ваши галоши? Или там нет дырки, или задник не порвался? И дырка есть, и задник порвался. А носки, а штанишки, а рубаха на змейке? Это же все горит на вас, горит!
Мы слушали его, и каждое слово вызывало у нас жгучий стыд за матерей, которые мешают этому доброму человеку выполнить план.
Он заметил наше смущение и, собрав всех в кружок, заговорил совсем другим голосом — голосом заговорщика:
— Дети, скажу вам по секрету: я волшебник Шурум-Бурум. Я знаю: вам нужен футбольный мяч. И детский велосипед с моторчиком, скорость двести километров в час. Угукай не угукай, а двести километров — это таки сто и еще раз сто. А из чего все это? Из сырья. А что я делаю? Как раз собираю — ну, хлопчики, живей! — утильсырье, совершенно верно, утильсырье. Умные дети — сразу видно. Особенно этот мальчик с чубчиком. Он, наверное, чемпион по шахматам?
— Нет, нет! — хором закричали мы. — Борька не чемпион, Шурка — чемпион.
— Конечно, Шурка, — живо согласился с нами старик. — Я просто не заметил его: он стоял у меня за спиной. Так вот, Шурик, ты будешь начальником.
— Начальником? — удивились ребята. — Каким?
— Каким? — сурово, как учитель в классе, когда ученик не может ответить на самый простой вопрос, произнес старик. — Кто скажет? Никто? Хорошо, я сам скажу. Он будет начальником команды по сбору сырья. Главный склад здесь, в углу, возле пожарной лестницы. Где собирать сырье? Всюду. Чердак, комната, ванная, кухня, подвал — утиль можно найти везде. Он как железо и алмазы — они у нас под ногами, а мы их не видим. Он как золото в морской воде, как жемчуг в океане. Он как эти камни, по которым вы ступаете. Чем они были раньше? Они были грязью, которую извергают вулканы Италии. А теперь? Теперь они защищают нас от грязи. Дети! Вокруг нас богатства, а мы топчем их своими ногами. Вперед, дети! Добро принесет нам добро.
Через минуту мы были на чердаке. В голубом небе проплывали легкие и чистые, как белоснежный дым, облака, но временами казалось, что это мы плывем, а они, эти облака, неподвижны.
Шурик взобрался по лестнице на крышу и пальцем поманил нас к себе.
Город сверху казался совсем незнакомым. Даже соседние дома были до того неузнаваемы, что никто не хотел верить, будто это те самые дома, которые мы видим каждый день. Вблизи крыши четко отделялись одна от другой, а вдали они сливались в одно сплошное горбящееся жесткое покрывало, и это казалось столь же несомненным, как сходящиеся в конце длинной и прямой улицы рельсы. Шурик уверял, что это нам только кажется, но в словах его не было той твердости, которая способна разрушить веру человека в свой глаз.