Войный выразил недовольство: пока эксперт даст заключение, мы потеряем много времени, преступники могут скрыться.
Я позвонил прокурору с просьбой дать санкцию на обыск.
Прокурор, подумав, санкционировал наше решение делать обыски немедленно и в одно и то же время: я — у Чугуна, а Войный — у Рептуха. Нагнойного мы оставили в сельсовете для охраны подозреваемого Чугуна.
Дом у Чугуна добротный, с большими дубовыми ставнями на окнах. Двор огорожен высоким деревянным забором, во дворе на цепи пес. Долго стучали мы в калитку, пока наконец-то нам открыли ее.
— С утра вас черти носят, — ворчала себе под нос старуха.
Я объяснил ей цель нашего прихода, напомнил понятым об их правах и приступил к обыску.
Шло время, но как я ни старался, ничего нужного мне не находил.
«Неужели ошибка?» — терзала меня мысль, и я вновь и вновь осматривал комнаты, сарай, чердак, подвал, даже собачью конуру, но ни ружья, ни дроби, ни патронташа не обнаружил.
— Бабушка, а где же ружье вашего сына? — решил я спросить хозяйку.
— Ружье? — удивилась старуха. — У нас в доме его сроду не было.
— Спрятали уже, — шепнул мне на ухо Шрамко. — Вчера патронташ лежал на шкафу.
И я продолжал искать: перекидал постель, пересыпал мешки с зерном, разгреб пепел в печи перекопал в подвале песок.
Уже было сел за стол писать протокол обыска, но что-то внутри меня одергивало. «Не спеши, не спеши». И я снова брался за поиски. Полез под кровать, вытащил оттуда старую фуфайку, калоши, валенки, брюки в заплатках и… ватную подкладку, похожую на подкладку от буденовки.
Осматривая эту подкладку, я обратил внимание на нитки, похожие по цвету на обрывки ниток на буденовке.
— Скажите, пожалуйста, на чем была эта подкладка, давно она у вас? — спросил я хозяйку.
— Не знаю, — прищурив глаза, удивленно двинула бровями старуха. — Может, сын принес. Она у нас давно валяется.
— Она все знает, не верьте ей, — шепнул мне Шрамко.
В третий раз я подошел к столу, выдвинул ящики, выбирая из них бумаги, вытряхивая все до пылинки на газету. На этот раз нашел несколько самодельных дробин.
— Домашнего производства, катанная вручную, — объявил я вслух.
— Именно такой дробью был ранен Стеженко, — заметил понятой Кондратенко.
Больше ничего нам найти не удалось, и я сел писать протокол.
Только мы собрались уходить, пришел Войный.
— Рептуха будто корова языком слизала. Обшарили все уголки — как в воду канул. Теперь ищи ветра в поле… — не находил себе места Войный.
— Вы все книги у Рептуха осмотрели? — спросил я.
— Какие книги? — словно в полусне прошептал Войный.
— А «Русский язык» для второго класса забыл?