Марта вдруг почувствовала зверский голод, в животе у нее заурчало.
– Ешьте, – сказал Сигфрид.
Марта оперлась на локти и села. По каждой мышце ее тела будто прошелся каток.
– Долго я спала?
– Тридцать шесть.
– Часов? – Марта нахмурила лоб. – Нет. Не может быть.
Сигфрид чуть пожал плечами, отошел к двери и закрыл ее за собой. Она слышала его удаляющиеся шаги.
– Тридцать шесть часов? – прошептала Марта, ставя на колени поднос.
Она сняла крышку с миски, в лицо пахнуло теплым паром. Она помедлила, вдыхая душистый пар, и погрузила ложку в суп. Томаты были сладкие и острые на вкус. Вкус хлеба с толстым слоем масла был сказочный. Теплый чай успокоил все еще судорожно сжимавшееся горло.
Повезло тебе, – думала она. – Могла утонуть. И не попробовала бы его супа.
Она тихонько засмеялась над своей нелепой мыслью – и звук смешка ей понравился. Она ела медленно, наслаждаясь каждым кусочком, и поставила пустой поднос на столик. Потом встала с кровати и на неверных ногах подошла к окну. Море отсвечивало бирюзой, на волнах вспыхивали бриллиантики. Это было красиво. Она порылась в одежде, сложенной на стуле, и узнала вещи, которые видела на Сьюки.
От усталости она даже не задумалась, как они сюда попали, и вернулась к кровати. Медленно легла, не зная, что теперь делать, когда проснулась. Хотела припомнить откровения Зельды насчет семьи Стормов, но ум отказывался. Мысли разбегались, сменяя одна другую. Она провела рукой по волосам, жестким от соли. Кожу на щеках стянуло. Больше всего на свете ей хотелось в горячую ванну, смыть все следы моря. Марта посидела несколько минут, и это желание заслонило все прочие мысли.
Она встала, завязала пояс халата и вышла из комнаты. Держась за перила, спустилась по лестнице на один этаж. Здесь было подобие гостиной с дровяной печкой и уютного вида диванами, обитыми коричневой кожей. На стенах – старые черно-белые фотографии судов и в большой черной раме узлы разного вида.
Этажом ниже она нашла светлую белую ванную комнату. Там были терракотовый пол и сушилка для полотенец в виде хромированной лесенки.
Снизу доносились непонятный стук и приглушенная музыка по радио.
– Я иду в ванную! – крикнула она и наклонила голову, ожидая ответа.
Ответа не было; она решила, что Сигфрид слышал, и заперлась в ванной.
Пустила воду, щедро налила голубой гель и разогнала ладонью пену. Потом положила на пол халат и легла в горячую воду. Взяла мыло – запах роз и ванили напомнил о Зельде, и у нее опять задрожала нижняя губа.
Она прикусила губу. Она не хотела думать о родственниках. Впервые в жизни она решила задуматься о себе.