– Плохо вы знаете Эзмерельду, – ответила она.
* * *
– Она просто пытается, как умеет, обо мне заботиться, – не шевеля губами, как чревовещательница, пробормотала Зельда, махая рукой Джине.
– Очень уж она… хм… строгая.
– Какая есть.
Они вошли в арку и оказались в самой гуще толпы. В воспоминаниях Марты парк аттракционов был волшебным местом: сверкающие огни, грохот музыки, смех. Теперь ей всюду виделись опасность и халатное отношение. На земле валялись толстые черные провода – того и гляди зацепишься. На электромобилях облупилась краска, в нос шибал тошнотворный запах жареного лука. Все было крикливее, грубее.
Сколько лет пролегло между ней и Зельдой! От этой мысли Марте становилось трудно дышать. Когда кого-то крепко любил в прошлом, можно ли снова встретиться и не ощутить разочарования? Растают ли годы, словно их и не было, или встанут между вами ледяной стеной?
– Довольно милое кафе, – сказала она, когда они подошли, хотя место вовсе не выглядело привлекательным. Два фанерных клоуна держали доску с меню – абсолютно все здесь подавалось с чипсами. – Кажется, я еще ни разу не ела чипсы с сыром.
– А ты голодная? – Зельда резко затормозила.
– Не особенно.
– Хорошо. – Зельда взялась за колеса кресла и ловко развернулась в противоположную сторону. – Пошли.
– Куда?
– Хочу посмотреть на аттракционы.
Марта, нахмурившись, поспешила за ней.
– Но нам надо поговорить…
– Успеется.
Марта посмотрела на часы. Десяти минут уже как не бывало. Она открыла рот, хотела сказать, что им обязательно нужно поговорить, но Зельда вдруг подобралась в кресле и потянула носом:
– Сахарная вата, – сказала она. – Давай купим?
– Джина сказала, тебе нельзя сладкое.
– Если ты ей не скажешь, то и я не скажу.
Марта сжала зубы.
– Она написала мне список.
– Мне восемьдесят девять, Марта, – сердито фыркнула Зельда. – Не так уж много удовольствий у меня осталось. Что такого ужасного случится, если я съем сладкой ваты?
– Не знаю, – вздохнула Марта. – Диабет? Кариес? Ожирение?
– Все это я уже проходила. Разве что до ожирения дело не дошло. – И Зельда покатила к прилавку.
Марта в отчаянии схватилась за голову – вместо того чтобы наговориться всласть за все тридцать лет, бабушка хочет есть воздушную розовую дрянь.
– Я угощаю! – крикнула Зельда через плечо.
Марта догнала ее.
– Я заплачу. – Она достала из сумочки кошелек. – А потом давай найдем какое-нибудь тихое место.
Зельда дотянулась до прилавка и шлепнула на него десятифунтовую банкноту.
– Сахарную вату нам – мне и моей внучке-перестраховщице. Самые большие порции, пожалуйста.