Вели к расстрелу молодого.
Он был красив и очень мил.
Но в жизни сделал много злого».
А я — нет. Не сделал. И уже, похоже, не сделаю — не успею.
Я стал стаскивать с себя армяк. Или это называется «зипун»? Потом меня повело в сторону, поплохело. Темнота снизу резко придвинулась к лицу. И — ударила.
На этот раз я вырубился надолго. Насколько — сказать не могу. Потом слышал рассказы — каждый раз продолжительность моего беспамятства увеличивалась. Последний раз говорили о сорока днях, что явное вранье. Но, видимо, пару-тройку дней я, в самом деле, был у грани.
Не первый такой… «гранёный» эпизод. Или правильнее — «граничный»?
Первый был в лесу у речки. Если бы тогда меня мужики не повязали и не повезли на казнь — спасители мои, благодетели — я бы там дуба и врезал. Или — «лапти сплёл». Очень быстро. Хоть плести лапти ещё не умел.
И это далеко не последний эпизод, когда я оказывался «на грани». Потом тоже были случаи… «из жизни пограничника». Но и этот мог вполне оказаться «самой большой жирной точкой на персональном жизненном пути».
Вообще, что в прежней жизни, что в этой: когда я вижу взрослого человека, я всегда удивляюсь. Не сильно, но на фоне всегда эта мысль есть: как же тебе удалось? Дожить. До седых волос, до ума и матёрости, до первой любви… Ведь у каждого было столько… случаев. А ты — живой. Всё ещё. Удивительно.
И было, наконец, моё первое самостоятельное пробуждение. Без пинков, ударов, бросания из откуда-то куда-то… Я просто открыл глаза.
Небольшое помещение. Темноватенькое. Стены бревенчатые. А брёвнышки-то — так себе. У «новых русских», да и у «не новых финских» строят из брёвен помощнее. Явно не «Хонка» с их вывернутом наизнанку брусом. Откуда-то слева сверху идёт дневной свет. Немного света. И холодком тянет. Надо бы глянуть. Но первая же попытка отдалась такой болью… И в голове, и в позвоночнике. Я охнул.
С другой стороны помещения раздался голос. Женский. Не сильно контральто, но половая принадлежность определяется.
Я ещё подумал: опять глюк. Откуда в этом горилльско-палаческом маразме женщина?
И тут из-за загородки появилась… Моё давешнее чучело. Точно — нос свернут на сторону, кончик висит. Правда, теперь — без сопли. Платочек беленький. Какая-то кофта? Юбка? Или передник? На ногах… А я знаю — как это называется! А называется эта хрень… Чуни. Точно! Хотя, может, и нет…
А ещё женщина была горбатой. Ведьма? Баба-яга? По фактуре подходит, но антураж, декорации… А где кот-баюн? Кис-кис-кис. Не отзывается. Ушёл по делам.
«Цепь златую снёс в торгсин.
А на выручку один — в магазин».