* * *
Главное, как и вообще по жизни — умение линять. Вовремя. Как с сортиром в лесу для зверей:
«…А медведь и спрашивает:
— Ёжик, ты линяешь?
— Линяю. А вот кто дверь из сортира вместе с петлями вынес — не помню».
* * *
Горбунью процесс моего обволосения сильно взволновал. За день по два-три раза осматривала все места, где у мужиков волосы растут. Но — увы. Кроме ресниц и бровей — даже не чесалось.
Перестало течь со всего тела.
Какой-то испанский король вот так гноем с кровью по всему телу вообще на ноль изошёл. Я по этому поводу тоже сильно волновался. А зря. Прав Эндрю Морган, ой как прав: «масса народу портит себе жизнь, переживая о неприятностях, которые либо уже произошли и неисправимы, либо ещё не наступили и, вероятно, не наступят».
Остаётся только переживать по поводу неизвестных и непредвиденных гадостей. То есть пребывать в постоянной неопределённой панике. Или — всеобъемлющего пофигизма. Последнее мне ближе, ему и следую.
А ещё я стал различать слова моей утконоски. Не все. И словарный запас… не для диспутов о сущности демократии или там, о свойствах божественного начала… Но хоть что-то.
Как я теперь понимаю младенцев! Уже ходит. Уже понимает. А сказать не может. Все вокруг общаются, а ты и рад бы со всеми, а слов ещё нет. Такая персональная одиночная камера.
Ещё, не к столу будет сказано, у меня заработала перистальтика. Что добавило утконоске забот.
С этого, собственно, всё и началось. В смысле: «Господь открыл дверь». А вы как думали?
«Знали бы вы из какого дерьма растут эти прекрасные розы…». Шекспир, итить-ять. «Ромка с Юлькой».
Кожа с меня слезла быстро. И нарастала тоже быстро. Но не везде с одинаковой скоростью. Дольше всего я с ногтями мучился. Но и на других членах… Кое-где… С разной скоростью… Вы всё правильно поняли. И вот как-то после очередной процедуры моей… дефекации, лежу себе, тихо-мирно, отдыхаю после процесса. Подрёмываю.
Горбунья водички тёплой принесла, подмывает… задействованные в вышеупомянутом процессе части моего тела. И… как-то затихла. И такое странное… ощущение появляется. Знакомое, но как-то… подзабытое. Я глаза приоткрыл, скосил вниз. А она ухватила мой… член пальчиками и внимательно так разглядывает. Почти носом своим уродским в него воткнулась. Чуть на зуб не пробует. Я дёрнулся было. А чего дёргаться, когда ни руки, ни ноги… Она на меня шикнула, я глаза закрыл. Терплю.
«Терпи казак, а то мамой будешь». Не, не хочу. Лучше — «папой».
Она бормочет что-то. Разбираю только «резан, резан».
Из древнеславянского вспоминаю, что «резана» — монета такая. Серебряная. «Реза» — здешняя ставка банковского кредита, Рязань — город, а Реза — фамилия последнего персидского шаха.