– Рассказ ничего, – заключил папа. – Но я бы лучше сделал. У меня в школе, помню, сочинения были – блеск… Я лучше писал, чем ты. Если хочешь, я его переделаю.
– Спасибо, не надо.
– Теперь ты садись, читай! – велел папа своему другу.
Друг не стал читать мой рассказ.
– Я пойду, – сказал я.
– Нет, ты посиди. У меня мясо есть. Я нажарил…
– Нет, пойду. Пора мне.
Я побрёл домой.
Какой невыразимый стыд – писать рассказы, стихи.
Просто жопа какая-то.
Снилось, что поэт Андрей Гришаев подался в Чикаго, будучи приглашён в местный институт в качестве poet in residence. Всем бывшим семинаром Костюкова мы приехали к ему в гости, в какой-то грязненький мотель. Мы сидели за узким столом с сиреневой скатертью и обсуждали стихи. Была ночь. Гришаев сказал, что сменил имя и называет себя Happy Blue. То есть, на вопрос «Who are you» он отвечает «I’m Happy» – звучит невпопад, хотя это чистая правда. Лёша Огнёв с мрачным видом хлебал пиво и расспрашивал окружающих о Мандельштаме. Я вспомнил, что собирался написать стихотворение, в котором были такие строчки:
«Ты, Никитин, веришь в Бога?» —
Лёша спрашивает строго.
С потолка летит вода.
Отвечаю: «иногда».
Дальше я не придумал, но заканчиваться всё должно было так:
Мандельштамчик под пивко —
это очень глубоко.
Через год мы снова поехали к Гришаеву, но я не стал обсуждать стихи, а лёг спать в номере по соседству с какими-то кошками. Проснулся на рассвете и заглянул в замочную скважину: наши всё сидели, раздавалась песня про норвежский лес. Я вышел на улицу и направился в неизвестном направлении. Город вокруг спал, небо было цвета гришаевской скатерти. Какая-то одинокая группка подростков на скейтбордах крикнула мне:
– Hey what’s your name, pal?
– My name is Happy. Happy Blue.
– What? Really?
– No. I’m Женя Никитин.
– Dzhenini-Kitin?
Наконец я набрёл на какой-то опустевший рынок. В одном из павильонов сидел маленький смуглый мужичонка и, не стесняясь, продавал траву в пакетиках от приправ. Я попросил свернуть мне косячок и примостился рядом на каком-то кособоком табурете. Там была ещё женщина, её лица я не запомнил, она всё время смеялась. После нескольких затяжек я проснулся.
Из-за кутежей у нас однажды образовалось 20 000 рублей долга, и я решил экономить.
С этой целью я стал каждый день брать на работу кусок чёрного хлеба и помидор: это был мой обед. Потом я обнаружил, что огурцы дешевле помидоров. И больше – пол-огурца по объёму могут быть идентичны помидору. А если брать длинные огурцы, ну знаете такие, как полицейская дубинка, то его можно резать на три части.