В самом Селении было тихо — неподвижное око урагана застыло как раз над ним. Слишком тихо. И пусто. Сперва Святобору подумалось, что жители убежали отсюда, бросив дома и скарб. Потом — что Ветры унесли их в черную тучу прежде, чем наброситься на волотов. Потом — он увидел людей.
Мальчонка лет десяти лежал ничком, уткнувшись лицом в твердую утоптанную землю. Вернее, верхняя половина его лежала. А то, что прежде было ногами, хрустело на зубах матерого волка. Клейкая алая слюна вытекала из чавкающей пасти, обрывалась тяжелыми каплями, шлепалась в пыль. Волк не был одиночкой. Стая в добрую дюжину голов пировала в Селении.
В следующий миг Святобор понял — не волки это! Завидев несущуюся от опушки леса во весь опор медведицу, волколак присел на задние, вывернутые по-человечьи лапы, оскалился. И… потек, начал меняться. Обернулся.
Двуногое существо лишь отдаленно походило на человека. Тоненькие конечности, огромная круглая голова с выпученными жабьими глазами, пепельно-серая кожа. Одежды на твари не было, шерсти тоже, но какого оно полу, Святобор разобрать не мог.
От неожиданного обращения медведица стала как вкопанная, сбросив ездока на землю. И сама тут же обернулась в женщину-охотницу. Тварь удивленно уставилась на них, схватилась лапками-ручками за лицо, принялась судорожно тереть перемазанный кровью безгубый рот. Она была куда безобразнее, чем самый безобразный волколак. И не имела ничего общего с живущими в Яви.
Девана поняла это раньше Святобора. Не успел богатырь вскочить на ноги, как за плечом взвизгнула тетива. Стрела с огненно-алым оперением вошла прямо в сердце твари.
Серая нечисть оказалась живучей. Или сердце у нее в ином месте? Или его вовсе нет? Вместо того чтобы упасть замертво, тварь схватилась за древко, дернула, пытаясь вынуть стрелу. Святобор взревел, выхватил меч. Одним ударом располовинил от макушки до промежности. Половинки развалились, выплеснув буро-зеленую жижу. Победный клич охотницы и богатыря слился в один.
Битвы не получилось. Ни один из волколаков не успел напасть, все оборачивались серыми худосочными тварями. Кто-то пытался сбежать, кто-то падал ниц, моля о пощаде. Святобор не слушал, рубил в капусту. Девана, сменив лук на рогатину, не отставала. Когда управились, Святобор пошел искать выживших сельчан. Ведь кто-то же мог спрятаться в погребе, в чулане? Так хотелось в это верить!
Маму он нашел в горнице родительской избы. Она лежала на полу, прижав высохшие от старости руки к груди, серые глаза неподвижно смотрели в потолок. Сестра и обе племяшки тоже были здесь. Как именно их убили, Святобор не разобрал. Не загрызли и не обглодали, во всяком случае.