Тем временем мэтр Гастон окончательно пришёл в себя. Он осмотрелся. Вокруг порушенной кухни тут и там стонали раненные и просто избитые постояльцы. Мятые кастрюли и разбитые кувшины взывали об отмщении! В разлитом большой лужей соусе мило похрюкивала сбежавшая из загона свинья. Такого кощунства хозяин стерпеть не мог никак. Поймав за ухо, суетившегося вокруг его туши верного Крысёныша, он притянул его к своим жирным губам.
В ещё только отъезжавшем дилижансе никто даже не обратил внимания, как из разбитых дверей постоялого двора, придерживая одной рукой надорванное ухо, а второй рукой спадающие на бегу штаны, вышмыгнул мальчишка и понёсся что есть мочи в сторону ближайшего поста.
Некоторое время ехали молча. Пожилой муж, между ног которого своею головой упёрся бессознательный насмешник, боялся даже дышать, от чего лицо его сделалось бордово-красным.
Он был не молод, и от того опытен. Подобные дорожные происшествия совсем не казались ему случайными, особенно учитывая их с женой происхождение. И, разумеется, у них давно не было собственного экипажа. Некогда мощная, золотая фамилия в революционные времена сошла на нет, будучи частично обезглавлена, частично сбежала, бросив все богатства. И ныне прозябала. Они и передвигались-то по стране скорее с целью избежать преследования, чем просто в поисках пристанища.
Однако, по воцарению Наполеона, прошёл слух о том, что Бонапарт не против видеть вокруг и близ себя выходцев из лучших семей Франции, если таковые могут послужить ему, ну и революции, разумеется. Таков удел мужей вышедших из грязи в князи — желать облагородить своё существование. Так для своих потомков они уже желают не просто трона, но трона законного! И если у самого никаких прав нет, то всегда можно завоевать девицу королевского рода.
Пожилой пассажир дилижанса уж точно не был роялистом. Он совершенно не имел убеждений. И от этого, как он сам считал, исключительно подходил для службы при дворе Императора. Собственно сейчас они с супругой и направлялись в Главную Ставку, дабы предстать перед тем, кого ещё так недавно, вторя соседям, именовали, в лучшем случае, выскочкой!
— Я вам обязан, сударь, — неуверенно произнёс он, спихивая с колен голову неудачливого насмешника. От чего тот повалился на бок, совершенно заблокировав дверцу. — Чем могу вам служить?
Селена, запоздало осознавшая свою ошибку, не нашла ничего лучшего, кроме как обратиться соляным столбом. Расхлёбывать её вспыльчивость теперь предстояло непосредственно Артуру.
— Мой брат погорячился, — всячески избегая даже смотреть в сторону оперативницы, произнёс он, выдавив из себя подобие улыбки. — Приношу вам и вашей супруге глубочайшие извинения за причинённые неудобства в этом и так весьма малоудобном путешествии.