После Артуру порой казалось, что виною всему был тот странный сон, приснившийся ему под утро в тот самый день, когда всё началось. А иногда он напротив думал, что сон явился неким предупреждением о грядущих событиях, ведь бывают же вещие сны. Вроде, как сама судьба посылает сигнал тревоги: мол, берегись, будь на стороже, ибо близится час опасности, время испытаний. Каждая минута, срываясь в пропасть прошлого и становясь историей, приближает тебя к некой роковой узловой точке бытия, в которой маятник судьбы может качнуться в ту или иную сторону, и это глобальное действо каким-то непостижимым образом зависит от тебя одного — мельчайшей песчинки мироздания. Но именно эта ничтожная частица подобна пресловутой соломинке, переломившей хребет верблюда.
А снилось Артуру в то утро невероятной чистоты небо столь пронзительно яркого и насыщенного голубого цвета, каким оно никогда не бывает наяву, каким его не сможет изобразить даже самый гениальный художник, сколько бы лет своей жизни он не посвятил экспериментам по смешиванию красок для достижения такого эффекта. В небе, немного не добравшись до зенита, золотой, начищенной до слепящего блеска монетой сверкало солнце. Но вот удивительно, его раскалённый диск не излучал жара. Во всяком случае, Артур не ощущал его воздействия на своей коже. А лёгкий тёплый ветерок, едва шевеливший ёжик тёмно-русых волос на его непокрытой голове, только дополнял состояние полного комфорта.
Вокруг, насколько хватало взгляда, простиралась равнина, покрытая ковром сочно-зелёных трав с частыми вкраплениями ярко-фиолетовых пятен, образованных скоплениями незнакомых цветов, широко распахнувшими свои лепестки навстречу светилу. И лишь далеко на востоке на самой линии горизонта синела полоса леса.
Артур попытался сделать шаг, но не смог. Он посмотрел на свои ноги и с удивлением обнаружил, что трава, по всей равнине едва достигавшая в высоту полу метра, здесь поднималась выше пояса, а стебли неведомых цветов стальными тросами опутали его ноги не давая двинуться с места. Он резко рванулся, стараясь освободить правую ногу, но фиолетовые соцветия, словно потешаясь над его бесполезными усилиями лишь стали ярче, а бедро пронзила резкая боль от впившихся в него игл, неведомо как появившихся на гладких ещё мгновение назад стеблях. Артура охватил приступ панического страха. Он вновь попытался вырваться, выдёргивая из плена уже левую ногу, но добился только новой волны боли.
— Ну, ну, дружище, — раздался за спиной Артура негромкий голос, прозвучавший, тем не менее, на удивление резко в полной тишине, поглотившей все прочие звуки, — не мучь себя, лучше вспомни начальную физику, третий закон Ньютона — сила действия равна силе противодействия. Не сопротивляйся, расслабься и боль уйдёт.
