Тан лежал в постели, глаза его были закрыты. Его жена присела на край кровати и ласково с ним заговорила. Тан открыл глаза и, увидев судью, с облегчением вздохнул.
— Оставь нас, — попросил он жену.
Она встала, и судья занял ее место. Тан окинул судью долгим испытующим взглядом, а потом заговорил слабым голосом:
— Этот яд медленно парализует тело; мои ноги уже онемели. Но рассудок ясен. Я хочу признаться в совершенном мной преступлении, а после этого задать вам один вопрос.
— Это касается того, что вы не договаривали относительно убийства наместника? — тут же спросил судья.
Тан медленно покачал головой.
— Я рассказал все, что мне было известно, — проговорил он. — Я слишком озабочен собственными преступлениями, чтобы беспокоиться о чужих. Но это убийство, а также явление призрака, глубоко меня потрясли. А в состоянии потрясения мне нелегко справиться с… другим. Когда убили Фаня, единственного человека, который был мне когда-либо дорог, я…
— Мне известно о вас с Фанем, — перебил его судья Ди. — Все мы следуем своей природе. Если два взрослых человека находят друг друга, это их личное дело. Не беспокойтесь об этом.
— Не о том речь, — покачал головой Тан. — Я упомянул об этом лишь для того, чтобы объяснить, как был взволнован и подавлен. Когда я слабею, другой во мне становится слишком силен, чтобы я мог с ним совладать, особенно когда в небе сияет луна. — Ему явно становилось тяжело дышать. — После всех этих долгих лет я узнал о нем все, о нем и его мерзких выходках! Кроме того, я как-то обнаружил спрятанный дневник моего деда: ему тоже приходилось с ним бороться. Моего отца это не затронуло, но дед повесился. Он дошел до того, что больше не мог продолжать жить. Так же, как я сейчас, когда принял яд. Но теперь, теперь ему не в кого вселиться, ибо детей у меня нет. Он умрет вместе со мной!
Изможденное лицо Тана искривила усмешка. Судья Ди смотрел на него с жалостью. Старик уже, по-видимому, был не в себе.
Некоторое время умирающий смотрел куда-то перед собой, но вдруг его испуганный взгляд упал на судью.
— Яд поднимается! — с напряжением проговорил он. — Мне следует поторопиться! Я расскажу вам, как это всегда происходило. Я просыпаюсь в ночи с ощущением стеснения в груди. Встаю, начинаю расхаживать по полу, взад и вперед, взад и вперед. Но комната становится слишком тесной. Устремляюсь на улицу. Но улицы слишком узки, ряды домов с их высокими стенами наваливаются на меня, пытаются меня раздавить… От ужаса я теряю голову, мне не хватает воздуха. И вот когда я уже совсем задыхаюсь, он мною овладевает.