В 2008 году я выступал на конференции в Амстердаме. Утром я прочел открывающую речь, а остаток дня провел на мероприятиях. Я только что вернулся в номер отеля после вечернего приема, когда звякнул мой телефон.
Мне пришло сообщение от брата. «Гарретт умер от передозировки».
Я моргнул и перечитал снова. Сообщение было таким коротким, таким невыносимо официальным, что я понял – это не шутка. Но мне ужасно хотелось ответить: «Нет!» Я отрицал снова и снова, громче и громче. У меня сдавило горло.
Гарретт был сыном моей сестры Линды. Ему исполнилось двадцать лет, но он все еще звал меня дядей Биджем и крепко стискивал в объятиях при каждой встрече. Он был самым милым ребенком в семье, и все это знали. Братья и сестры звали его Золотым мальчиком. Гарретт любил подсолнухи и мог одолеть почти любого в конкурсе по поеданию вкусностей, особенно если приходилось есть печенье с шоколадной крошкой.
Меня захлестнула волна воспоминаний, а вслед за ней миллион вопросов.
Передозировка? Но Гарретт прошел реабилитацию и много месяцев не прикасался к наркотикам. Я думал, что он свободен и чист. Что случилось? Я тихо сидел на краю кровати, шокированный и подавленный новостью. Так прошло несколько самых ужасных минут. Я знал, что моя сестра испытывает самую чудовищную боль в своей жизни, а я нахожусь на другом конце света. Я стряхнул с себя оцепенение и растерянность и решил: я лечу домой. Сейчас же.
Я позвонил администратору и выяснил, как скоро смогу добраться до аэропорта Схипхол. Было немного за полночь. Я побросал вещи в сумки, несколько минут спустя сел в такси до аэропорта и улетел первым самолетом в Лас-Вегас.
Линда – моя старшая сестра, и с ней связано одно из моих первых воспоминаний: она стоит в нашей гостиной перед небольшой меловой доской. Мне около трех лет. Я сижу на стульчике, а Линда преподает мне очень важный урок. Когда скотч мокрый, он не клеится. Сестра прилепила кусочек сухого скотча на доску, а другой окунула в воду, и он соскользнул с доски, когда Линда попыталась его приклеить.