Более 20 тысяч турок усилили натиск на госпитальеров, пробиваясь сквозь их ряды, орудуя булавами и саблями, когда один из братьев, Гарнье де Нап, громко воскликнул: „О, славный рыцарь святой Георгий! Почему попускаешь ты совершиться нашему позору? Ныне погибнет христианство, если мы не отобьемся от ненавистного врага!“ Тогда Великий магистр ордена обратился к королю и сказал: „Наш господин король, мы в тяжелом положении, и нам грозит вечный позор, если мы не сможем ответить должным образом. Почти каждый из нас потерял своего коня, и сколько еще мы будем терпеть?“ Король ответил: „Мой добрый магистр, надо потерпеть, мы не можем быть одновременно повсюду“. И магистр вернулся и увидел, что турки все так же сеют смерть в их рядах и что нет ни одного графа или рыцаря, который не был бы охвачен стыдом».
Настал момент, когда среди госпитальеров нашлись два рыцаря, которые не могли больше сносить этого позора. Призвав на помощь святого Георгия и пришпорив своих коней, они устремились на сарацин; все эскадроны, следуя их примеру, пришли в движение и пошли за ними в атаку. Баха ад-Дин стал свидетелем этого впечатляющего эпизода битвы. Все это произошло, когда франки подошли к лесам и садам Арсуфа. Он писал: «Я сам наблюдал, как их рыцари сплачивались в один отряд, находясь в окружении своих пехотинцев. Как они подхватывали свои копья, выкрикивая боевые кличи в едином порыве. Затем пехота расступилась, и они пошли лавой во всех направлениях, частью на наш левый фланг, частью – на правый, а многие рыцари ударили в центр, и он был прорван». Все случилось до того, как король Ричард I должен был дать условленный сигнал, но все произошло в свое время, и он теперь поспешил поддержать порыв своих воинов.
«Король Ричард I, видя замешательство в рядах своего войска, пришпорил своего коня и сразу же оказался в нужном месте. Нисколько не медля, он привел на помощь госпитальерам своих воинов. Затем он обрушился на турок, поражая их смертельными ударами, что привело их в крайнее смятение. Они бежали во все стороны при виде его… Охваченный яростью, в одиночестве, он преследовал турок; ни один из них не мог избегнуть его разящего меча; где бы он ни оказывался, везде он прокладывал себе мечом широкий путь, раздавая удары на обе стороны. Этот ненавистный народ был сокрушен его мечом, который уподобился серпу, собравшему богатую жатву; оставшиеся в живых враги были напуганы смертью своих соратников. Безжизненные тела павших турок покрывали поверхность земли на протяжении полумили…
Но христиане продолжали рубить мечами охваченных ужасом турок, хотя исход сражения еще не был ясен. О! Какое множество различных флагов, знамен и вымпелов было уже повержено на землю, сколько отличных мечей, копий и турецких луков устилали поле боя. Более двадцати телег, груженных дротиками, стрелами и другими метательными снарядами, было вывезено с поля битвы…Тут и там лежали изувеченные тела турок, которые сражались с отчаянностью обреченных; некоторые всадники, сброшенные с коней, прятались в кустах или залезали на деревья, а затем падали с предсмертными криками вниз, когда их пронзали стрелами наши люди. Другие пытались ускользнуть от преследовавших их воинов, спрыгивая с высоких крутых мысов в море».