Еще немного и унесет. Или сорвет все лепестки личности, обнажив истинную, первозданную натуру.
— Кто? — спросил он, поднимая голову.
Спали они на одном матрасе, расстеленном прямо на цементном полу. Укрывались двумя одеялами — ватным и шерстяным, кажется, верблюжьим. Разумеется, о том, чтобы раздеться не могло быть и речи. Оставалось надеяться, что запах немытых тел не проникнет сквозь многочисленные одежды. Было холодно, так холодно, что зуб на зуб не попадал. Это была та особая подвальная промозглая сырость, которая пробирает до костей даже жарким летом, не говоря уже о первых зимних заморозках.
Один раз Артем рискнул развести маленький костерок, чтобы хотя бы пальцы обогреть, но это оказалось ошибкой. Дыма в замкнутом пространстве скопилось столько, что беглецы едва легкие не порвали, кашляя. Пришлось даже временно открыть отдушину, чтобы проветрить помещение. Это была еще более безрассудная идея, чем сам костер, потому что дым, поваливший наружу, мог запросто выдать беглецов.
Пронесло. Но теперь терзал их не только холод, но и голод. А еще жажда. До наступления настоящих холодов ее еще как-то удавалось утолять, выставляя банки под дождь, но дожди прекратились, и положение становилось катастрофическим.
Ночью Артем собирался совершить вылазку, поскольку терпеть было больше невозможно. Он успокаивал себя, мысленно говоря, что их давно уже не ищут, поверив в побег на плоту. В этом случае морозы были им только на руку. Как только озеро застынет, можно будет уйти по льду, а потом укрыться где-нибудь в городских трущобах. Перспектива влачить существование бомжей не вдохновляла, однако через что не пройдешь ради детей!
В самые трудные минуты Артем вспоминал, что у них будет ребенок, и это помогало ему выдерживать все испытания, оставаясь внимательным и ласковым с Лилей.
— Кто идет? — спросил он снова, не дождавшись ответа.
— Они, — сказала Лиля с отчаянием в голосе. — Слышишь, как ругаются? Это потому, что им приходится нас искать. Они злятся.
В неверном свете свечи ее лицо выглядело немолодым и некрасивым. Встреть ее Артем сейчас, он бы даже не посмотрел в ее сторону. Хотя и он, конечно, не похорошел за время добровольного заточения. Щеки ввалились, отросла колючая борода, уголки губ воспалились, руки стали серыми, под ногтями собралась грязь. Еще та парочка!
Прислушавшись, он понял, что голоса звучат внутри Лилиной головы. Нужно было с этим что-то делать. Пока не поздно. Пока мать его будущего сына или дочки не сошла с ума.
— Ты стихи какие-нибудь помнишь? — спросил он.