Акулина была бабой пожилой, поэтому могла себе позволить в отношении меня некоторые вольности, даже указывать.
Прихватив с тарелки хрустящий пирожок, я отправилась к кузине.
Наталья Наумовна сидела за столиком, смягченный тюлевыми занавесками свет для рукоделия был слишком слаб, зато прелестно обрисовывал девичий силуэт.
— Фимочка, — Натали отложила пяльцы, кивнула с приветливой улыбкой, — что ж ты аппетит перед обедом перебиваешь?
Пожав плечами, я дохрустела, вздохнула, сытости не ощутив, и присела на свободный стул.
— Все же твоя Акулина — великолепная кухарка. Иногда так и хочется ее к себе переманить.
— Попробуй, — разрешила кузина. — Я к стряпне ее равнодушна, а ты в новом положении вполне сможешь своих людей на кухню нанимать.
— Мы вернемся к этому разговору, когда батюшка наконец позволит мне тебя не стеснять и своим домом в столице жить.
— Какие стеснения, милая Фима! Твоими гостеваниями я счастлива сверх меры. Хоть вечность живи. Я имела в виду вовсе не это. Обручение твое с князем Кошкиным закончится свадьбой, думаю, не позднее начала травеня. Кажется, положенные в этом случае полгода тогда как раз истекут. Хотя, если позволишь, я бы посоветовала другой месяц для венчания выбрать.
— Не каждое обручение заканчивается свадьбой, — кисло возразила я. — И довольно часто длятся они более полугода.
— Это когда дело не касается политеса императорского двора. Фимочка, да ты, кажется, не осведомлена о тонкостях, с которыми тебе придется столкнуться? Может, ты и объявлений не видела?
Не дожидаясь ответа, Натали вскочила, подбежала к полированному шкапчику в углу гостиной и извлекла из-за дверцы плюшевый толстенький альбом.
— Где же оно? — разложила она передо мною находку и принялась листать.
На мелованные странички были с тщательностью вклеены десятки газетных вырезок, под каждой, вписанные от руки, стояли дата и название издания.
— Вот, изволь.
«Мокошьградские ведомости» сообщали, что князь Кошкин, Анатолий Ефремович, с благословения его величества Берендия Четырнадцатого, обручился с девицею Абызовой Серафимой Карповной в личной резиденции на острове Руян.
Объявление обрамляли гирлянды с херувимами и розовыми бутонами.
— Про полгода ведь не написано? — поморщилась я от художеств.
— В оглашении нет. Но, Фимочка, и прочие газеты про вас писали, а я для тебя собирала все. Прими, дорогая, сей маленький презент от чистого сердца.
Пришлось принимать, с фальшивым вниманием перелистывать. Читать не читала, но некоторые строчки буквально впрыгивали в глаза.
«…История страстной любви провинциальной купчихи с берендийским князем…», «…повеса К., наконец остепенившись…», «… пикантная брюнетка с родинкой у рта повергла к своим ногам…»