После дня рождения прошло уже несколько недель, но Бойда всё ещё преследовали кошмары. Дошло до того, что он стал бояться спать, разрываясь между выплёскивавшимися через край эмоциями и полной растерянностью. Он не заходил в спальню, избегал появляться в кухне, а вскоре вообще стал обходить стороной весь первый этаж. Он чувствовал себя пленником в своём доме, но покинуть его означало столкнуться с внешним миром, а это пугало его куда больше. Воспоминания были такими яркими и реалистичными, словно вторая кожа: горло саднило от крика, и всё что он чувствовал, это бессилие и ужас от того, что он не может вырваться, не может защитить ни Лу, ни себя. Он помнил тёмные тени, чужие руки, сжимающие его запястья, свой голос, срывающийся на вой, и всеобъемлющий ужас, который затмил всё прочее, даже того человека, которым он был до всего этого.
Казалось, Лу не стало только вчера. Как будто и не было всех этих лет, в течение которых Бойд систематически искоренял в себе все эмоции, считая их признаком слабости. А потом появился Син и разрушил каждую кропотливо возведённую им стену из отрешённости, апатии и отрицания, оставив на их месте свежую кровоточащую рану. Бойду потребовалось несколько дней, чтобы прийти в себя, но даже тогда он не знал, что делать. В голове путались бессвязные мысли, они бежали в противоположных направлениях: кровь означала, что Син убил Джареда и принёс ему удостоверение в качестве доказательства. Но всё, что увидел Бойд — это кровь на лице Лу. У него не было времени, чтобы осмыслить случившееся и смириться с ним.
Сначала он хотел встретиться с Сином, но в ту секунду, когда увидел того в компаунде, сердце Бойда ушло в пятки, а горло болезненно сжалось. Он испугался, что Син начнёт задавать вопросы, на которые он не сможет ответить, или он сам начнёт задавать вопросы о том, что случилось с Джаредом. Вопросы, которые только разбередят незаживающую рану. Бойд стал избегать зрительного контакта с Сином и сбегал с собрания пораньше, чтобы не оставаться с ним наедине. Ему нужно было время, чтобы прийти в себя. Ему нужно было больше времени. Не зная, как справиться со всем этим, он прибегнул к единственному действенному способу — просто запретил себе об этом думать.
Через две недели после того, как Син появился на его кухне с водительскими правами Лу, Бойда вызвали на инструктаж. Когда он вошёл в конференц-зал, Син и Кархарт уже были там. Син развалился в кресле, надвинув на голову капюшон до кончика носа. Когда Бойд вошёл, он не шелохнулся и не издал ни звука. Необъяснимая тревога овладела Бойдом. Проигнорировав пустовавшее кресло рядом с напарником, он сел рядом с Райаном. Вошедший вслед за Джеффри Оуэн смерил Бойда сонным недовольным взглядом, приземлился в его кресло и протестующе зыркнул на него сквозь пар, поднимавшийся из кружки кофе.