Мой отец Цви Прейгерзон (Липовецкая-Прейгерзон) - страница 24

Однако «не этим памятен Цви Прейгерзон своему народу, — пишет в той же статье Михаэль Занд, — он был из тех немногих, кто продолжал в Советском Союзе творить на иврите, и среди этих немногих он был, несомненно, самым крупным прозаиком».

В 1925 году Прейгерзон познакомился с другим Цви — Плоткиным. Эта настоящая дружба выдержала затем испытание временем и самыми тягостными обстоятельствами Забегая вперед, скажу, что Плоткина арестовали в 1948 году, а в 1949-м — отца, и друзья расстались на долгие годы, но дружба возобновилась тотчас же по возвращению из лагерей.

^{>Цви Плоткин}

Цви Яковлевич Плоткин — Моше Абрамсон, (1895 — 1968) — прозаик, поэт, писал на иврите. Печатался под псевдонимом Моше Хьёг и др. Он родился в семье преподавателя иврита, учился в русских и польских школах и знал несколько европейских языков. Но иврит для Плоткина, как и для моего отца, был языком детства, родиной, призванием.

Как и большинство талантливых молодых евреев, униженных чертой оседлости и местечковым бытом, Плоткин радостно встретил революцию 1917 года. Владевший многими языками, Плоткин занимался синхронным переводом.

В 1922 году Плоткин поступил в Московский институт восточных языков. Как вы помните, туда же хотел пойти и мой отец, так что знакомство этих двух единомышленников могло состояться намного раньше. Но жизнь решила иначе, и друзья встретились лишь три года спустя. Иврит прочно, на всю жизнь, связал их судьбы

Вскоре Плоткин был отчислен из института из-за идейных разногласий, но это не отразилось на его искренней вере в идеалы Октября. В среде еврейских литераторов у него было немало единомышленников. Плоткин участвовал в изданных ими литературных сборниках на иврите: «Цилцелей шема» («Звенящие кимвалы», Харьков, 1923), «Гааш» («Неистовство», Киев, 1923), «Берешит» («Вначале», Берлин, 1926).

Последний сборник (на его титульном листе местом издания вместо Берлина указаны: Москва — Ленинград) был наиболее заметным и интересным из всех. По замыслу его создателей, Моше Хьёга (Цви Плоткина) и Шимона Ха-Бонэ, эта книга должна была положить начало новой эпохе революционной ивритской литературы. Уже отпечатанный сборник был запрещен в СССР и изъят из употребления. Сохранились лишь отдельные экземпляры.

Отец не принимал участия в этих сборниках по очевидной причине: ему, сионисту, были чужды идеи группы «октябристов». Тем не менее, это не помешало его долголетней дружбе с Плоткиным — дружбе, скрепленной великой преданностью к ивриту.

В 1925 году мой отец женился на Лие Борисовне Зейгерман. Их знакомство, быстро переросшее в любовь, произошло следующим образом. Как я уже говорила, в начале Первой мировой войны семья моего отца покинула Шепетовку и переехала в Кровелец. Туда же из Бобруйска, из Белоруссии, переехала и семья моей матери. Во время своих наездов в Кровелец, вначале из Одессы, а потом из Москвы, Цви и встретился со своей будущей женой.