На шестой день в полдвенадцатого утра, когда я, еще не одетая, сижу, скрестив ноги, на неубранной кровати и переворачиваю карты таро, раздается стук в дверь. Решив, что это – уборщица Ирма, запуганного вида девочка-подросток, которая опасливо снует по гостинице с допотопным пылесосом, – я кричу ей минуту подождать. Стук повторяется, и я тогда сгребаю карты, накидываю на себя вязаное покрывало и приоткрываю дверь на щелочку.
За дверью вместо Ирмы – владелец гостиницы, господин Грибин.
– К вам пришли, – сообщает он.
Я ополаскиваю лицо, одеваюсь и настороженно спускаюсь вниз. В лобби спиной ко мне, лицом к улице стоит женщина в темном пальто, ее волосы убраны под берет. Услышав мои шаги, она оборачивается. Ей около сорока, взгляд мягкий и усталый. Я ощущаю легкий запах табачного дыма.
– Доброе утро, – говорит она, протягивая руку. – Меня зовут Анна Леонова.
Я стою, уставившись на нее.
– Я была учителем французского у Оксаны, – говорит она, бросая взгляд на Грибина, который продолжает понуро топтаться поблизости.
Придя в себя, я тоже протягиваю руку.
– Да, я знаю, кто вы.
– Я подумала, может, мы могли бы сходить куда-нибудь и побеседовать?
– С удовольствием.
Мы идем в «Сказку» и заказываем чай. Я говорю Анне, что Оксана отзывалась о ней очень нежно, но с грустью.
– Я, пожалуй, не встречала учеников одареннее, – произносит Анна. – Французский буквально лился из нее. Она чувствовала язык инстинктивно. Но внутри она была искалечена. Ужасно искалечена. В итоге она совершила поступок настолько чудовищный, что мне пришлось ее прогнать.
– Она рассказывала.
Анна отводит взгляд, устремив глаза вдаль.
– Я была к ней очень привязана, даже более чем привязана, но не буду делать вид, будто тот поступок стал для меня неожиданностью… Как не стало неожиданностью и то, во что она превратилась.
– Анна, зачем я здесь? И откуда вы узнали, кто я?
Дочь хозяина кафе подает нам чай. Мой вопрос пропущен мимо ушей.
– Ева, вы никогда ее не боялись? Только честно.
Я поднимаю чашку, касаюсь губами обжигающего чая и снова ставлю на стол.
– Никогда. Я любила ее.
– Знали, на что она способна, и все равно любили?
– Да.
– Даже несмотря на то, что она никогда не сможет ответить вам взаимностью?
– Она тоже любила меня. По-своему. Я не ожидаю понимания ни от вас, ни от кого-либо другого, но это так.
Анна задумчиво смотрит на меня.
– Вы читали статью в «Правде» два дня назад?
– Читала. И я видела, как Оксана погибла. У нее в руках не было никакого пистолета. Она была безоружна, а они стреляли ей в спину. А не в грудь, как это изображено на снимке.