Боясь засады у дома, Иван послал Миргена в разведку. Тот под видом пастуха, потерявшего скот, долго бродил у горы Мраморной, продирался через колючий шиповник по берегу реки Саралы и у столпившихся у воды лиственниц не увидел никакого жилья, а наткнулся на пепелище.
Чтобы выяснить, что же здесь, собственно, произошло, Иван скрытно проехал вверх по реке до зимовья Егора Родионова, своего закадычного дружка. Ворота ему открыла перепуганная Егорова жена, замахала руками, зачастила:
— Уезжай поскорей! Милиция Егора выслеживает. Сказал, мол, домой не приду, не жди.
— Куда подевались мои?
— Кто знает! Тятька твой сам избу поджег. Его уж сажали из-за тебя.
— А Настя?
— Ничего не слышно. Может, с твоими стариками уехала, а может, сама, да только нет ее на Сарале.
— Вон как, — растерянно протянул Иван.
— Уезжай! — испуганно сказала она.
С Теплой речки по горам да оврагам выбрались на железную дорогу. Оставили коней у знакомых Миргена, а сами решили попытать счастья на дармовых заработках. Вспомнил Иван чирикающего кавказца и захотелось ему легких денег, и решил он сделать то же, предложил Миргену поиграть с пассажирами в карты, и сели они в первый же поезд.
Вечером, часа через два, в вагон вошли четверо в военной форме, загородили коридор, началась проверка документов. Пути к тамбурам были отрезаны, надежды как-то провести чекистов — никакой. Арестуют и обыщут, а в кармане у Ивана наган. Конечно, наган можно сунуть под лавку или куда-то еще, но Ивану не хотелось расставаться с оружием. А чекисты приближались шаг за шагом, и в смятении думалось:
«Пропал, Соловьев, амба!»
Почувствовав опасность, засуетился и Мирген. Он понимал незавидное положение Ивана и искал выход из ловушки. Можно было попытаться силою проложить путь к тамбуру. Но чекисты — бывалый народ, с ними шутки плохи: могут ненароком пристрелить. Так что же делать? И вдруг раскосые глаза хакаса остановились на раскрытом окошке. И понял он: только прыжок под откос мог принести спасение. И Мирген взглядом показал Ивану на окно.
Колеса постукивали угрожающе часто, но ждать, когда поезд замедлит ход, не приходилось. Подавив страх перед броском, Иван шагнул к окну, ухватился за раму и легко, как при джигитовке, перебросил наружу ноги и все свое гибкое тело. Под коленями прогнулась жесть вагонной обшивки, а затем рывок — и началось быстрое падение в пропасть. Обдирая голову, спину, грудь, Иван кувырком катился по гальке, по шиповнику и молодому черемшанику.
Следом за ним стреканул из вагона Мирген, но прежде он захватил и выбросил в окно чей-то увесистый чемодан, который, прыгая и ломая кусты, тоже устремился под откос. По Миргену ударили выстрелы.