Гаврила сразу понял, что Ивана нужно искать именно тут, другой бы сиганул за тыщу верст, на самый край света, а Иван дурной, он ни за что не оставит родных мест.
— Почему? — машинально спросил Дмитрий.
— А тут его приютят.
— Беглого-то?
— Ну и что! Для них он — Ванька, понимаешь? Да и говорят, Дышлаков засадил его в тюрьму по явной злобе.
— Партизан?
— Кто же еще. Вспыльчивый мужик и дюже гордый. Не терпит слова поперек.
Дмитрий должен был взять под свое начало партизанскую дружину волостного села Дума, которой командовал Дышлаков. Дмитрий уже посылал гонцов к Дышлакову, слал ему официальные письма, но тот и сам не явился, и пока что не ответил. Своеволен, ничего не скажешь, известный партизанский командир.
Но как бы то ни было, а Соловьева надо ловить, пока он не снюхался с другими такими же беглыми и со всяким отпетым кулачьем, тогда уж много будет беды от него, раз он казак решительный и ничего не прощающий. Эх, если бы кто подтолкнул Соловьева на явку с повинной! Не богатей же он.
— За Ванькой надо идти по горячему следу. Потому я к тебе и явился ни свет ни заря, понимаешь! — как бы извиняясь, сказал Гаврила.
— Кто видел Соловьева?
— Видели. На празднике инородческом. Хочешь, соседа приведу. Был сосед в Ключике проездом и слышал про то от кызылов.
— Ладно, — Дмитрий соображал, что делать. Конечно же, нужно немедленно ехать в Ключик и попробовать найти беглого арестанта. Если даже он скрылся, то кто-то из людей мог приметить, в какую сторону направился или, может быть, у кого спрятался.
— Я пойду, — Гаврила чуть помялся и крутанул носом. — Только ты меня не видел и, понимаешь, не слышал.
— Как так? — сощурился Дмитрий.
— Сынишку хочу вырастить. Был бы в бегах кто иной, а то ведь Ванька, — Гаврила развел руками и, отведя глаза, вздохнул. — Не шути с ним, комбат, он шуток не любит.
Уже на улице Дмитрий догнал председателя, схватил за рукав и прямо спросил, кто может, например, приютить Соловьева в Озерной. На всякий случай это нужно знать ему — вдруг да Ивановы следы повернут именно сюда.
— Приютит любой, — уклончиво ответил Гаврила, продолжая свой путь. — Отчего не приютить?
— Ты приютил бы?
— И я, — откровенно признался Гаврила и тут же пояснил: — Душа у меня к нему не лежит, понимаешь. А пожить хочу. Ну, а ежели не гожусь в председатели, пусть сымают, спасибо скажу.
— Отчего ж не годишься? Годишься, — рассудил Дмитрий. — Да непрочная у тебя основа, рвется.
— Знаю, на что я годный, — буркнул Гаврила.
Дмитрий подвинулся к нему, вскинул брови, подыскивая подходящие слова. Председатель же отстранился от него и после короткой паузы сказал: