— Я понял, док. — Я послушно закивал головой.
Николя недоверчиво скривился:
— Пять минут, потом я сам вас выгоню.
— О’кей, док, и еще раз спасибо вам огромное, — я крепко стиснул руку француза, — вчера вы спасли профессора, перед этим Дитриха подлатали, вы просто ангел-спаситель для всех нас.
— Дитриха? — удивился Николя, с трудом выдернув руку из моих пальцев. — А что с ним? Он ко мне не обращался. Мне всегда казалось, что Дитрих здоров как бык.
— Это точно, — я хлопнул доктора по плечу, — Дитрих здоров как бык, вы, как всегда, правы, док. Ну, я пошел, я недолго.
Верхний свет в палате был выключен, горел только один настенный светильник, слабо освещавший комнату. Жалюзи на окне были плотно закрыты. Вначале мне показалось, что Гартман спит. Он неподвижно лежал на спине, закрыв глаза. Его бочкообразная грудь медленно поднималась и опускалась с тихим хрипловатым присвистом. Я замер в нерешительности.
— Что, мандаринки принес? — Голос Гартмана звучал вполне бодро.
— Юрий Иосифович, — пробормотал я растерянно.
— Это я. — Гартман приоткрыл глаза, на лице его появилась слабая улыбка. — Нет мандаринок, с пустыми руками пришел, позорник? В обед коньяк принеси хоть.
— Вам нельзя, вам антибиотики колют. Мне Николя сказал.
— Ты его больше слушай, болтуна французского. Не принесешь — прокляну. Понял?
— Понял, понял, не орите, — я не стал спорить, — вы мне лучше скажите, чего хотел Зиверс?
— Зиверс? — хмыкнул Гартман. — Он спрашивал, не ты ли всадил мне эту стрелу в спину?
— Я серьезно.
— И я серьезно, — отозвался Гартман, — чего ты ждал, милый друг? Мы с тобой были вдвоем, никто не видел, что случилось. Он обязан проверить эту версию.
— Надеюсь, вы его разочаровали?
— Пришлось, — Юрий Иосифович вздохнул, — хотя было бы забавно тебя помурыжить. Но я был великодушен. Короче, мы сошлись на том, что это сделал кто-то из местных аборигенов, кому ты успел уже насолить. Ты, кстати, не в курсе, у Фреи какого жениха из местных, случайно, не было?
— Вы что, Зиверсу и про Фрею разболтали? — возмутился я.
— Угомонись, ничего я ему не разболтал, — успокоил меня профессор, — меня же в плечо ранили, а не в голову. Еще соображаю пока.
— Раз вы такой сообразительный, поразмыслите вот над чем. С чего мы все взяли, что стрелу пустил именно абориген?
— А кто? — вяло спросил Юрий Иосифович. — Амуру я уже вряд ли интересен.
— На базе ведь тоже есть луки. Я, когда видел выезжавших с вами охотников, думал, у них в чехлах ружья. Только вчера вечером Матиас сказал мне, что ружей ни у кого нет, а вот луками они пользуются для охоты.