Жених и невеста
Поехали по тесто.
Тесто не купили,
Кобылу утопили, —
никто из ребят не засмеялся. Никто не продолжил его дразнилку. Все в деревне привыкли к тому, что мы с Олей везде и всегда были вместе. К тому же в то время ни телевизоров, ни тем более компьютеров в деревне не было и о любви не все знали не только дети, но и их родители.
…А потом… А потом наша семья уехала из деревни аж на Дальний Восток. Там в городе с каким-то загадочным, обещающим названием Находка жил и работал папин армейский друг. Папа и его друг, звали его Артем Митрофанович, долго переписывались и в конце концов решили вопрос о нашем переезде. Вопрос, естественно, решался без меня. Людям трудно жилось, им было не до сантиментов.
– Артем – бригадир судоремонтников. – Папа с запинкой произнес последнее слово. – Его бригада ремонтирует корабли. Работа, пишет, тяжелая, жилье будет. Там море, рыба и, как их, – крабы. Все едомо. А медсестры везде нужны. Особенно опытные и с дипломами, в которых одни пятерки.
Папа очень гордился мамиными пятерками и при всяком удобном случае ставил маму в пример мне и Оле.
Уезжали легко и налегке. Все наши вещи, по-деревенски – пожитки, – вошли в два небольших фанерных чемодана.
Десять кур и поросенка Борьку, как сказала мама, выгодно продали. Кошки и собаки у нас не было. Иметь их не позволяла мамина аллергия. Момент расставания с Олей я не помню. Скорее, его и не было. Дети не понимают и не осознают, что люди часто расстаются однажды и… навсегда. Для них слово навсегда означает лишь положительнуюсторону нашего человеческого бытия. Мама – навсегда. Папа – навсегда, детство, юность – навсегда. Мир – навсегда. Солнце, цветы, веселый скрипучий снег, ожидание новогоднего праздника, ожидание радости, счастья – навсегда, дружба – навсегда…
И хотя они иногда видят проплывающие по улицам красные гробы отороченные черными лентами и идущих за ними плачущих, с черными как гробовые ленты лицами людей, – не понимают, не осознают, да и не должны понимать, осознавать, что люди уходят однажды – раз и навсегда, что, в конце концов, и живые, молодые и даже юные люди могут расстаться однажды… и навсегда…
…Мой сосед по купе встал.
– Выйду. Курну. Посмотрю. Сейчас на всех станциях картошкой свежей торгуют. С лучком, чесночком… Хотите, и вам куплю. Перекусим. Наверное, утомил вас своим рассказом. Ни блеска, ни плеска. Обычная жизнь. Обычная судьба. Но иногда вот так в неспешности, в неторопности поговорить-порассуждать, самого себя послушать хочется. Захотите слушать – вернусь, дорассказать попытаюсь. Ух ты, какой толчок! Могли бы и поаккуратнее тормозить… Ну, я побежал…