У Женьки полно идей, планов, расчетов, как «вписаться в рыночную экономику». Своими планами и расчетами он щедро делится с собутыльниками, в том числе и с ним – Кирькой. Однако собутыльник Женька плохой, даже опасный.
Выпив водки, притом по местным меркам немного – стакан, полтора, два, он из улыбчивого, добродушного парня превращался в надменного, высокомерного начальника-работодателя, переходящего в разговоре с собутыльником на строго официальный тон:
– Итак, Евсеев, я предлагаю тебе принять участие в осуществлении следующего бизнес-плана… – Каждое слово Жоголева звучало по-газетному весомо, сухо, многозначительно… – Мы – я и ты – берем в банке ссуду, арендуем озеро Сосновское или даже целую протоку Баранскую. Летим в Астрахань. Закупаем мальков осетров. Выпускаем мальков в озеро или протоку. Даем малькам вырасти. Ловим. Продаем. И… считаем доходы… Как идея? Оцени.
Предлагая, требуя оценить идеи, никаких замечаний, предложений, а тем более оценок ниже пятибалльных Жоголев не терпел.
При малейшем возражении Женька свирепел, лез в драку.
За пьяное высокомерие, взрывчатость, неуправляемость мужики Женьку не любили, без особой нужды с ним не связывались и уж тем более не стремились воплощать в жизнь его бизнес-планы.
Однако ежедневно к дому Жоголева тащились рабы зеленого змия и раболепно, как и положено рабам, отдавали себя в распоряжение Женьки. Пытаясь задобрить его и расположить к себе, они шли к нему даже тогда, когда могли обойтись без Женьки, имели чем и где «поправить голову», «освежиться» и «привести себя в норму». Шли потому, что знали – да, сегодня ты можешь обойтись без Женьки Жоголева, но завтра все равно притащишься, приползешь к нему и, если он потребует, встанешь перед ним на колени. Именно поэтому в свое юбилейное утро с распочатой бутылкой, которую он прекрасно мог «прикончить» сам, без лишних раздумий поспешил к Женьке и Кирька Евсеев.
Секрет «притяжения» Женьки Жоголева заключался не в нем, а в небольшом по размеру, изящном, хитроумном устройстве, созданном Женькой с той же целью, с какой создаются все самогонные аппараты. Но назвать жоголевское создание обыкновенным самогонным аппаратом не поворачивается язык. В нем нет ничего лишнего, грубого. В центре – большой китайский термос, бока которого украшены золотыми драконами. Змеевик – полая труба-спираль, действительно и своей конфигурацией, и предназначением – жалить, превращать в дураков и убивать приверженцев выдаваемой продукции, – похожий на змею, упрятан в термосе. У двух драконов, тонко, с любовью выписанных талантливыми и трудолюбивыми китайскими художниками, из пастей золотыми жалами торчат начищенные до блеска медные трубочки. Они очень хорошо вписываются в общую картину. Из трубочек-жал почти круглосуточно ритмично падают тяжелые, прозрачные, как утренние росинки или слезы младенцев, капли драконьего яда. Драконьим ядом называет их и сам создатель ядогонного устройства, и потребители – по крайней мере добрая половина мужского населения райцентра и даже соседних сел. Драгоценный яд стекает в трехлитровую, обернутую тоже золотой фольгой стеклянную банку. Золотое устройство выдает за сутки, в зависимости от количества исходной продукции – обыкновенной браги и от потребности до 5–7 литров золотого драконьего яда. Золотым яд называют его потребители. И в этом названии тоже двойной смысл – высокая оценка качества и оценка цены высококачественного напитка.