С полгода назад Сенька открыл для себя «Мойдодыра» Чуковского – и безоглядно влюбился в это бессмертное произведение.
Выразительный образ кривоногого и хромого умывальника, периодически являющегося такому же, как он сам, неидеальному мальчику, запал в детскую душу так глубоко, как не сумели этого сделать популярные современные киногерои. Айронмен, человек-паук, капитан Америка, могучий Тор и всякие там черепашки-ниндзя померкли в тени Мойдодыра – для Сеньки по-свойски Додырчика.
Мамину спальню – таинственный приют неуловимого Додырчика – ребенок обыскал и обшарил с простукиванием стен и половиц. «Где же он тут у тебя прячется?» – бормотал Сенька, ввинчиваясь под кровать с налобным фонариком из набора «Лего».
– Боже, боже, что случилось? Отчего же все кругом завертелось, закружилось и помчалось колесом? – донеслось из класса вместе с изумленно-испуганным возгласом, и тут же кто-то застучал ладонями по столу, прихлопывая взметнувшиеся бумаги.
В щель приоткрытой двери ветром вынесло одинокий кувыркающийся лист.
Черно-белые мальчики, нежные кисейные девочки и их душистые ухоженные мамочки в модных нарядах самых трендовых расцветок и фасонов молча отследили полет белого листа и дружно, как по команде, уставились на Натку.
– Ну так завертелось же, закружилось, – разведя руками, объяснила она.
Вновь заскрипели половицы.
– И помчалось колесом, – завершила свой комментарий Натка и опасливо прислушалась к короткой паузе.
Ой, не к добру она…
– Ах ты, гадкий, ах ты, грязный, неумытый поросенок! – ликующе возвестил радостный детский голос под взрослый нервный смешок и длинный скрежет спешно отодвигаемого стула.
Натка заглянула в кабинет и наконец увидела свою родную кровиночку живьем, а не в зеркальце перископудреницы.
Сенька подскочил к столу высокой комиссии и обращался, не мелочась, прямиком к завучу, азартно уличая ее от имени и по поручению своего любимого Додырчика:
– Ты чернее трубочиста, полюбуйся на себя: у тебя на шее вакса, у тебя под носом клякса…
На шее у завуча было изящное серебряное колье от Тиффани, под носом приоткрылся в изумлении аккуратно напомаженный розовый рот, но Сеньку мелкие разночтения не смущали.
– У тебя такие руки, что сбежали даже брюки! – заклеймил он завучиху в безупречном платье-футляре. – Даже брюки, даже брюки убежали от тебя!
– Я думаю, достаточно, – кашлянула дама-психолог – «Карл Маркс» уважаемой приемной комиссии.
Но Сенька уже разогнался, как паровоз, и остановить его было невозможно.
Он ударил в воображаемый медный таз и вскричал: «Кара-барас!» так, что загудело даже в коридоре.