Так говорил, чередуя звуки слов с легкими шипениями болгарской сигареты, полный тридцатипятилетний блондин с мощными толстыми волосатыми руками, крутившими руль «шестерки» так, будто управляли они не настоящей машиной, быстро двигавшейся по Митрофаньевскому шоссе среди опасных и глубоких колдобин, а такой игрушечной штучкой с кочергой сверху, которая крутится под проволочной сеткой среди многих ей подобных, специально устроенных для того, чтобы легко кружиться и безвредно стукаться друг с другом, как рой толстых и веселых жуков в дни лета.
— Ладно, а «двухсотку»-то где будем брать? Или, может быть, — его собеседник достал из наружного кармана фирменной синей рабочей куртки пачку «ВТ», застегнул «молнию», улыбнулся и дернул снизу вверх левым плечом, показывая, что шутит, но шутит так, что можно принять и всерьез, — без гвоздей обойдемся? Возьмем пару литров, да и отдохнем как люди?..
— Не... Ну... Ты это давай завязывай. Еще чего. Чего ты, в штопор захотел? Не надо. Да, а мужику кто обещал сруб к субботе закончить? Он деньги привезет.
— Да ладно. Не гони волну. Давай, — собеседник зевнул, пошевелил, потягиваясь, руками так, что рукава куртки туго натянулись на мышцах, вынул из гнезда прикуриватель с темно-красной жаркой спиралью, закурил, откинулся назад и закрыл глаза, — где твоя «двухсотка»?
— Сейчас. Сначала к Володе заедем. А потом дальше там на одном складе ящик возьмем.
«Шестерка» повернула налево и поехала по грязной бугристой дороге, постукивая амортизаторами и раскачивая кузов с сиденьями и пассажирами на стыках железобетонных плит, образовывавших дорожное покрытие.
Справа остался небольшой дощатый барак с залитой лужами подъездной площадкой, потом широкая земляная дорога к каким-то отдаленным сараям, потом штабеля осиновых чурбанов, большая трансформаторная будка, мокрые плети лозовых кустов, заканчивавших этот участок расчищенной и обращенной людьми в свою пользу земли. С другой стороны — высокий забор из широких серо-голубых досок со многими дырками и мелкими проломами стремительно и безразлично демонстрировал огромный двор, редко уставленный ржаво-зелеными грузовиками со спущенными колесами. Потом забор закрывался кустами, дальше было небольшое, с тремя грязными зарешеченными окнами и железной дверью, строение из белого кирпича с высокой черной трубой. Между кустами и дорогой стоял невысокий худенький пожилой человек в старом темно-зеленом костюме, ярко-рыжем свитере под пиджаком и с неопределенно-фиолетовой фетровой шляпой на голове. На ногах были рабочие ботинки с выпуклыми носами и без шнурков.