Цветы для Любимого

Любимый радостно скакал на коне посреди поля битвы. Он уже выиграл её, эту битву при Иссе, и движение греческих и персидских рыцарей по правую и левую руку Любимого затихало. Греки, колыхая плюмажами шлемов, вознося вверх разноцветные штандарты и знамёна с именем Любимого, конными шеренгами разделяли унылые толпы персов. Персы не сопротивлялись — им нечего и некого было защищать. На левом фланге эскадрон рыцарей предателей — греков, поступивших за деньги на службу к царю царей, не хотел сдаваться. Предатели знали, что их ждёт — презрение, боль, тяжёлый рабский труд в каменоломнях, унизительная смерть и забвение. Они были вооружены так же, как их противники. Так же колыхались плюмажи, так же блестели воронёные доспехи, так же храпели неистовые рыцарские кони, и так же хлестала кровь из глубоких копейных ран. Некоторые предатели не хотели жить и искали почётной смерти. Они вызывали на поединок одного грека за другим, и копьё героя, в конце концов, ставило красную точку на истории ещё одной лживой жизни.

Вдалеке, на берегу моря белели шатры брошенного персидского лагеря, и к нему направлялись отряды македонской гвардии для охраны от беспорядочного грабежа.

Любимый единым взором зрел всю панораму битвы, но смотреть желал только вперёд, на колесницу спасавшегося бегством царя царей Дария. Её влекла тройка огненных царских коней, на боковинах были укреплены золотые щиты с именем царя царей, колесница была прекрасна и величественна, но управлял ей жалкий трус, и единственным оставшимся в его жизни событием была смерть от копья Любимого. Войска расступались, колесница неслась без помех и препятствий, а за ней скакал огромный конь в золотистых доспехах. На фалерах было земное имя Любимого, а сам он, стоя на стременах, единственный в греческом войске без плюмажа, но с золотым шлемом на голове, нацелив копьё в сердце убегавшего Дария, пел в полный голос пеан, славя великую радость бытия.

За Любимым по трое в ряд с поднятыми в презрении к врагу копьями  скакал отряд македонцев. В красно-жёлтом пламени уходила за горизонт колесница Феба, приветствуя появившийся в небе полумесяц. Любимого переполняло блаженство. Он хотел бы скакать, качаясь в седле Буцефала, ещё и ещё, но почувствовал бешеный прилив энергии, с которым не смог справиться. Он крикнул команду, он прокричал её оглушительным громом, превратившим шум битвы в молчание, конь рванул, и копьё Любимого, легко пробив доспех, пронзило сердце царя царей. Рана раскрылась алым цветком, кровь разлетелась горячими брызгами, копьё пульсировало в руках Любимого.